Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

– Ладно. – МакКой скрестил на груди руки и кивнул. – А чувствуешь себя как, нормально? Здесь высокая влажность.

Кельвин косится, но молчит.

Чехов улыбается.

– Нормально чувствую… Боунс, всё в порядке? Ты волнуешься из-за чего-то?

– Угу, волнуюсь, что мои запротестуют тут на ночь остаться. – Боунс провёл пальцами, затянутыми в плотный латекс перчатки, по розовой коре. Приятный оттенок. А вот сиреневая смола подозрительная, прямо как взгляд этого чёрта по фамилии Кельвин. – Может, поможешь образцы собирать, раз без дела? У тебя с классификациями лучше.

– Ну что ты, что Сулу, не можете видеть, как человек жизни радуется, – Чехов потирает ладони. – Давай тогда перчатки, что ли. И задание.

– Пойдём, – МакКой кивает на дальний холм. Задание он даст, секунды через три придумает. Главное, что будет под присмотром.

Пашка собирал образцы с кустарниковых зарослей, почти закончил, когда Кельвин, подкравшись сзади, схватил его за плечи. И тут же отпустил, покатываясь со смеха.

– А ты пугливый, – уставился весело, скрестив руки на груди, пока Пашка пытался отдышаться.

Образец, который Чехов держал к электромагнитном захвате (в вакуумный пакет ещё не погрузил) упал на землю, а этому хоть бы хны. Веселится.

– Тебя б так, – буркнул лейтенант в ответ, нагибаясь за образцом. Соцветие. Подцепил, погрузил, запаковал. – Чего без дела слоняешься?

– Ну… это тебя все припахать стараются, а я человек свободный…

– Ну и помог бы, раз свободный.

Сердце уже не колотится, но всё равно тянет ворчать. Сколько просил его не подкрадываться – бесполезно. То глаза руками закроет, то – вот как сейчас. Как ребёнок.

– Помочь – запросто, – соглашается Кельвин. – Тебе что осталось?

– Ну… – загибать пальцы, – смотри. Кора есть, листва, соцветия, древесина. Нужен кусок корня и пойдём сдавать.

– А потом? – Пальцы астрофизика выхватывают захват, проходясь по пальцам Чехова.

– А потом… – вздохнуть, – ещё что-нибудь придумают. Лучше б я с Сулу пошёл, он хотя бы отчётов не требует.

– Твой доктор тебя загоняет…

– Так, – ладонь вперёд, – на Боунса не наезжать. У него рабочих рук мало.

Кельвин ворчит, но помогает. Общими усилиями они извлекают кусочек корневой системы из-под земли, очищают ультразвуковой волной и погружают в пакет.

Попутно обсуждают орбиту. Эта тема не отпускает, особенно Чехова, который самую заварушку с утверждениями проболел. Теперь они каждый вечер собираются и просчитывают новые и новые орбиты просто ради удовольствия, рассматривают другие звездные системы, анализируют. Каждый раз, когда расчёты сходятся, Чехову кажется, что случилось чудо, мир снова пришёл к математически верному равновесию. Или расчёты не сходятся, а Кельвин с Пашей спорят до хрипоты, ищут ошибки.

Вот и сейчас. Вчера они прервали расчёт орбиты для скопления Плеяд на самом интересном месте, плюс снова не сошлись во мнениях. Спор возобновился ещё на планете. Уже передали группе ботаников нужные образцы, отметили на голографической карте место, где прорастает искомый кустарник, потом поднялись на борт, даже переоделись уже – а спорят до сих пор.

– Павел, ты, конечно, гений, – Кельвин нависает над ним. Глаза горят. – Но у меня опыт. Понимаешь? Я один раз наблюдал отклонение планеты, которая прошла по идентичной орбите.

– Значит, она не была идентичной. – Тряхнуть головой. – Потому что я тебе говорю, что при наличии азотно-кислородной атмосферы и подобных температурных перепадов…

– Невозможно!!!

Плечо сжимает ладонь астрофизика. Паша только руки на груди скрещивает. И смотрит глаза в глаза.

– Павел, не зарождается жизнь в таких условиях, – Кельвин склоняется ближе. – Гравитация недостаточная.

– Чушь.

Кельвин ещё несколько секунд смотрит в глаза вот так вот, близко. А потом предлагает:

– Пойдём ко мне. Зададим параметры в программу.

– Идёт. Только…

Паша чиркает в падде сообщение доктору, что с образцами помог и пошёл просчитывать орбиты.

«Не задержусь, нам только верифицировать данные», – закончил на позитивной ноте и отослал. Кивнул приятелю.

– Готово. Пошли, я тебя уделаю.

– С удовольствием, – соглашается он тихо.

Следующие два дня ситуация не менялась. Распроклятый астрофизик к Пашке как приклеился. МакКоя злило и это, и то, что они постоянно после смен зависают вместе. Благо что сил после вылазок обычно оставалось только на то, чтобы доползти до каюты, выпить чаю и завалиться спать.

Обычно на этапе чая от задержавшегося Чехова приходило сообщение, что он опять «в лаборатории» и будет часа на два позже.

На третий день сразу после такого сообщения тихо пискнули и открылись двери каюты. Ввалился уставший и замороченный капитан, явно воспользовавшийся (служебным положением) капитанским кодом доступа.

– Всё плохо, – констатировал Боунс.

– И тебе привет.

Капитан плюхнулся на стул. Молчал, молчал, а потом:

– Боунс, я, может, не в своё дело лезу, но у вас всё нормально? С берёзкой?

– Нормально, – Боунс хлебнул чаю. Чай слегка остыл, и сахар в нём теперь был совсем не в тему. Лучше бы обычный реплицировал или с лимоном. – Джим, ты по делу или философствовать?

– Да не, не бери в голову, просто слухи ходят…