Космос моей жизни

– [Мы уже объясняли вам, что не едим в вашем земном смысле слова. А по нашему мы дышим и едим вот как: ] видите зеленые придатки нашего тела, имеющие вид красивых изумрудных крыльев? – В них содержатся зернышки хлорофилла, подобного тому, который окрашивает листья в их характерный цвет; у некоторых ваших животных и в телах есть такие зернышки. Крылья благодаря своей стекловидной оболочке ничего не выпускают наружу, но зато свободно, почти без потери, пропускают свет солнечных лучей. Лучи эти разлагают углекислоту, растворенную в соках, что струятся в наших крыльях, как кровь вашего тела, и совершают тысячи других химических работ, в результате которых получаются разные газы, жидкости и твердые тела. И то, и другое, и третье тут же вступает отчасти в физическую, отчасти в химическую связь с иными составными частями соков, образуя жидкие тела, то есть обогащая соки новыми веществами. Обогащенные ими, соки эти доставляют в каждый момент нашему телу все необходимое для его питания: кислород в слабом химическом соединении, углеводороды и азотистые вещества. Подобное этому делает Солнце и в ваших растениях.

Мечты человеческой жизни, Микеланджело Буонарроти

[– Превосходно, – возразил я, – но куда же деваются негодные выделения (экскременты) и откуда берут ваши растительные органы вещества для питания? Откуда лучи солнца берут материал для своих удивительных работ?

– То и другое находится в тесной связи. «Негодные» выделения, растворенные в жидкости (в соках), как нечистоты больших городов в водосточных трубах, идут непрерывными потоками в растительные части нашего тела и превращаются в «годные» работою солнца. Совершается вечный круговорот, и мы, не гася жизни, не нуждаемся (по-видимому) ни в пище, ни в питье, ни в кислороде.

– Чудеса! хорошие чудеса! А у нас обратилось в пословицу, что нужно «есть и пить»… Ну, удивились бы люди, если бы им сообщить, что есть существа: не пьют и не едят, а сыты бывают.]

– Но, скажите, пожалуйста, как вы при такой малой поверхности ваших крыльев, так сказать, при таком малом полевом хозяйстве, получаете с него, без всякого даже удобрения, так много, тогда как человеку для прокормления на Земле нужно несколько десятин, значит, в тысячи раз больше?

– А вот как, – сказал один из туземцев: – энергия солнечных лучей в пустоте необыкновенно сильна; кроме того, мы гораздо более значительную часть ее (1/6) превращаем в потенциальную химическую энергию, чем вы, на вашей планете, посредством ваших растений, – и ее нам вполне хватает для поддержания процессов жизни. Ведь вам известно, что квадратный метр поверхности, освещенной нормальными к ней лучами солнца, дает работу, равносильную почти 3 паровым лошадям; но мы далее от Солнца и потому получаем от него в 3–4 раза менее энергии. Таким образом, при общей поверхности наших крыльев менее чем в сажень (3–4 квадратных метра) мы имеем работу в один день, равную потенциальной энергии 5 килограммов чистейшего углерода, предполагая, что он при выделении ее сгорает в кислороде; большая часть (5/6) этой энергии согревает наше тело, остальная часть (1/6) идет на образование пищи. Энергия ее соответствует энергии более чем 2 фунтов углерода. Надо очень много пищи в обыкновенном ее виде, чтобы она выделила такую энергию (8 фунтов хлеба или 10 фунтов мяса). Ясно после этого, что мы не можем быть голодны.

– Как? Неужели вы никогда не испытываете неприятных ощущений голода, жажды, болезненного пищеварения?..

– Никогда! У нас есть такой регулятор, который показывает, что пора обернуть к Солнцу наши крылья [чтобы не заснуть. Если мы не захотим послушать этого указания, то засыпаем самым сладким манером]. Когда наступает опасность истощения, регулятор [будит нас и] заботливо указывает на новое обстоятельство. Впрочем, в этой среде, где мы живем, нет облаков, и мы питаемся беспрепятственно.

«Как же не жить нам долго?! Этим долголетием мы обязаны чистоте наших тел, не имеющих в себе никаких заразительных начал: разных кокков, бацилл, грибков, которыми кишат ваши несчастные тела под постоянной угрозой разрушения…»