Коснись меня дыханием леса (СИ)

Растрепанным рыжеватым филином с белыми точками и линиями-шрамами.

Это было хорошее время, как потом понял Монгво. Они с Эдной и сыном проводили много времени вместе — или каждый был погружен в свои заботы, чтобы потом у очага вспоминать, как играть на флейте или сушить травы на зиму.

И даже священники умерили свой пыл, так и не преодолев заклинания на границах. Казалось бы, край, в котором ещё хранилась магия и древние обряды, вернулся во времена мира и покоя.

Пока не грянула беда.

Монгво как раз отсыпался после новой освоенной точки, когда его разбудила по-настоящему встревоженная Эдна.

— На границе леса тебя ждёт посланник короля.

— Что-то случилось?

— Я не знаю. Но у меня плохое предчувствие. Не медли.

На Агнуса было страшно смотреть. Посеревший и уставший, он пустым взглядом смотрел в окно и не сразу ответил. На столе крутилась монетка, а сам Монгво внутри с ума сходил от нетерпения и ожидания, но с ответом не торопил.

— Десять колдунов полегли замертво.

— Десять?

— Священники устроили ловушку и заперли в круге без магии.

— Никто не выжил?

Агнус будто и не слышал.

— Они умирали медленно. Я видел тела, Монгво. Их пытали священным огнём, выжигая выдуманную скверну. Может, мы просто не созданы для богов. Может, мы действительно прокляты ими. Но заклинания тают, а с такими потерями…. десятая часть всех нас навеки выжжена.

— Что ты хочешь, Агнус?

— Нам нужен источник леса. Его мощь.

— Эдна предупреждала, что это может быть опасно — как для нас, так и для леса.

— Пора показать жрицам, что их лес тоже в опасности.

Монетка на столе замерла и осталась на ребре, пока Монгво перебирал варианты, не желая признать идею друга. Плохое предчувствие заполняло его сердце и не давало покоя. Ему казалось, мир стал хрупким и тонким, как высушенная бумага.

Только поднеси спичку — и вспыхнет, не оставляя ничего. Только пепел.

— Ты же не тронешь лес.

— Тот, что рядом с нами — нет. Но ты сам говорил — все леса связаны.

— Нет.

— Тогда уговори Эдну пустить к источнику! Иначе у меня не будет другого выхода. Мир, каким мы его знали, исчезнет. Навсегда. Выкаленный священным огнём.

Перед выходом Монгво бросил взгляд на список погибших. Среди них было имя старшего сына Ангуса, недавно вступившего в круг взрослых колдунов.

Эдна долго молчала.

За эти годы казалось, что узоры на её коже потускнели, а живости стало куда меньше.

Но мало кто мог бы спорить с тем, что она — Верховная жрица.

— Нет.

— Агнус в отчаянии. Он готов уничтожить любой лес и сказать, что это священники. Он уже не остановится.

Монгво сейчас ощущал не её мужем или отцом их ребёнка, а просителем и гостем её дома, а она — холодно-отстраненной владычицей земель, где он — просто чужак, однажды ставший на место вечного охотника.

Но его сердцевина — это колдовство и травы, дым и сок чёрного дерева.

— Даже ты не справишься с источником, — с горечью произнесла Эдна. — Пойми, он даст вам всю свою мощь — но потребует и столько же взамен. А если причинишь вред, то и мой лес погибнет.

Монгво понимал, но не мог смириться с её решением. Дикая мысль мелькнула — Агнус прав. Гибли колдуны, деревни обращались в прах — но жрицы замкнулись в своём омуте из корней и мха. Ослепли и закрылись.

Он никогда этого не понимал. Монгво привык к открытому миру, к дорогам, что вьются под ногами, к мирным деревням, в которых не распинают мальчишек в угоду богам. Эдна вряд ли когда-то это видела, только шрамы на его теле, так никогда до конца и не зажившие.

В неторопливом лесном мире Эдны царило тихое спокойствие.

А в мире за стволами и кронами сжимались тиски воли богов.

— Я передам Агнусу твои слова… — холодно произнёс Монгво, поднимаясь с колен, и добавил с лёгкой усмешкой, — Верховная жрица.

Эдна смотрела на него спокойно, но он уже слишком хорошо её знал, чтобы разглядеть, что внутри бушует ураган и боль — наверное, она верила, что сделала всё возможное. Вот только даже этого иногда мало.

Агнус, кажется, воспринял новости спокойнее, чем сам Монгво.

— Значит, есть только точки и несколько источников здесь и здесь, — он ткнул в карту.

— Уже что-то.

— Этого мало! Ладно. Я соберу отряд и отправлюсь к границе, надо выставить защиту.

— Мне остаться?

— Да, поддерживай точки. Мы зависим от них.

Впервые за долгое время Монгво не вернулся в лес и долго ещё лежал без сна, глядя в каменный потолок замка.

Агнус уехал на рассвете, оставив лишь короткое письмо: «береги себя и то, что тебе дорого».

Вестей не было долго.

А потом, одной ночью, Монгво очнулся от крика. Эдна качалась из стороны в сторону, обхватив себя руками и бормотала что-то бессвязное. Застывший взгляд и повторяющиеся движения говорили о лёгком трансе.

В кроватке плакал их сын, растревоженный криками мамы, тянулся к ней и твердил, что ему холодно.

Монгво на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки.

Взял сына на руки и крепко прижал, успокаивая и шепча почти позабытые слова родного языка, похожие на колыбельную. Малыш пригрелся и стал сонно зевать, а вскоре так и задремал у него на плече.