Кости

– Изменённые, – услышала она над ухом голос Нолла. Он тряс её за руку и пытался отвести назад. Её онемевшие ноги не слушались, и, поджав колени, она упала на пятки. – Это не дети, Мириам! Это изменённые!

Через несколько минут всё закончилось. Сопротивление хозяев станции печальной участи иссякло. Последний труп упал и больше не зашевелился. Мира смотрела на это пепелище и не верила своим глазам.

– Они ничего нам не сделали. За что? – она обратила свой вопрос к Лексу.

– Они живут в подземке, где катаются профессиональные убийцы. Может им удавалось скрываться всё это время, а может они работают на них? Пока бы я стал проверять, что они могли нам сделать, могли начать гибнуть наши люди. Живые, заметь, люди. Эти – уже были мертвы.

– Мой дед был мёртв задолго до моего рождения, но это не помешало ему стать моим дедом.

– И только благодаря этому он ещё существует, но даже твой дед представляет угрозу. Это только вопрос времени, когда изменённые становятся врагами первичным. Но они всегда ими становятся. История, дорогая Мириам, твоя любимая история.

– Никого никогда не увозили на ТАС, верно? – сказала Мириам с ненавистью в голосе.

– Никого и никогда, – ответил Уайт равнодушно.

– Боже мой, как же хорошо, что Кара сбежала…

Лекс только ухмыльнулся и пошел осматривать место обитания убитых.

Сноут положил руку Мире на плечо. Она всё поняла. И где-то в подсознании она поняла это давно. Примерно, когда отплыла эта чёртова подлодка. Глаза увлажнились. Не в силах сдержать потёкший ручеёк, она опустила голову.

– Мне жаль, – сказал Сноут. – Но у нас никогда не было никакого выбора.

Мира со злостью отбросила его руку и крикнула, прерывая надрывные слёзы, уже не обращавшему на неё внимание Уайту:

– Неужели на нас всех места на Новой Надежде не хватило?!

– Хватило бы. На наш век точно. Но куда раньше нас бы стёрли с земли АНК, потому что изменённого, решившего, что ему стало тесно и скучно в ННН не остановит океан. А им непременно станет скучно. Сколько ваших эмигрировало, побросав своих детей и стариков, за настоящей жизнью после смерти? Например, твои же собственные родители. Сколько тебе было?

Мира молчала. Он подошел близко и поднял за подбородок её зарёванное лицо.

– Отвечай на вопрос.

Мира продолжала молчать. Ей было всего девять, когда родители предпочти континентальную жизнь радостям материнства, оставив её на попечение деда. Но она уверена, Лекс и так это знал. А родителей она искренне любила и не предавала их поступку негативного значения. Многие, кто был способен, ехали в АНК на заработки. Её родители хотя бы навещали родной дом до событий пятилетней давности.

– Будь моя воля, я бы не ограничился кремацией на острове только изменённых, у которых нет живых детей, – презрительно заключил Лекс на её многословное молчание и оставил в покое.

– Тогда тебе пришлось бы начать с Сэма, – проговорила Мира, уже обращаясь к его отвернувшейся спине. Он оставил этот выпад без внимания.

Маски сняты, ширма упала, и театр закончил спектакль. Убийцы. Она в компании убийц, которые ценят только своё существование. Главнокомандующий был готов убить её за то, что она, испугавшись за свою жизнь, перерезала верёвку. Ещё бы, ведь это угрожало жизни его людям. Капитан Сэм отправлял Стимперка на гибель ради спасения остальных. Ведь по каким-то причинам Кэрри уже не часть команды. Его, как и её, всегда можно пустить в расход. Всё пошло не по плану. Прибудут ли они в Периней уже не ясно, и её роль здесь маленькая. А точнее конкретная – обуза. И как бы не росла её ненависть к этому анкаровскому сброду, жить всё же хотелось. А значит, нарисовывался пока единственный вариант – стать полезным членом группы, пока эта группа не кинула её прикормкой врагу при подвернувшемся случае.

[1] Гаси́ло – холодное оружие ударно-раздробляющего действия, представляющее собой ударный груз, закреплённый на верёвке, ремне или цепи. Обычно называется разновидностью кистеня, однако из-за отсутствия рукояти представляет собой отдельный вид оружия.

7. Знакомый враг

Мириам повернула кран, и из душа потекла ржавая холодная вода. Голое тело вздрогнуло, отшатнувшись назад. Она смотрела на льющуюся воду и не понимала, что она здесь делает. В подземке холодно, одежда грязная, ради чего принимать такой ужасный душ? Разве что только местно…

Очереди за ней не было – душ она принимала последней. Рассматривая своё тело, она обратила внимание, как сильно стали выпирать рёбра. Ноги стёрты в мозолях. Вот им точно без разницы, какая вода, они и в лужу рады. А через неделю, видимо, она будет прыгать от счастья с мысли искупаться в болоте. Если доживёт. Если доживёт…

Обтеревшись какими-то тряпками, найденными в технических помещениях, она натянула посеревшие чёрные брюки, что держались уже только благодаря поясу, и потную синюю рубашку. Заколотив в дальний ящик случайно влетевшую в голову мысль «зачем вообще нужна такая жизнь», она проследовала к своему рюкзаку, давно служившему ей стулом, кроватью и приятным собеседником.

Паёк принёс Сноут.

– А где Сэм? – спросила Мира.