Кости холмов. Империя серебра

Вид у него был осунувшийся и усталый, но глаза горели энтузиазмом. Угэдэю настроение дяди не передалось. Ноги были слабы, и он не хотел спотыкаться на виду у всех этих людей. Он напомнил себе, что на него вновь смотрит весь народ. Одна-единственная оплошность, и слух о его слабости достигнет каждого уха.

– Ты, верно, забыл, что моя лошадь была на сунской границе, – ответил он. – Она не понесет. Хубилай, а ты делай, как он говорит.

– Слушаюсь, мой повелитель.

Хасар, сцепив за спиной руки, кивнул своим орудийным расчетам. Те разбились на четверки, каждая с мешками черного порошка и какими-то странного вида приспособлениями. Хубилай зачарованно наблюдал за происходящим.

– Действуйте, – распорядился Угэдэй.

Хасар отрывисто выкрикнул приказы. Угэдэй с седла наблюдал, как первый расчет вначале проверил, удерживаются ли массивные, в заклепках колеса специальными блоками. Один из пушкарей поместил в запальное отверстие тростину, а затем поджег ее. Побежала искра, а через секунду раздался грохот, от которого пушка дернулась назад. Блоки с трудом удержали подпрыгнувшее орудие на месте. Как вылетело ядро, Угэдэй не заметил, но кивнул с нарочитым спокойствием. Его лошадь навострила уши, а затем принялась пощипывать траву. Хубилаю пришлось ударить своего мерина по морде, чтобы тот не запаниковал, – не хватало еще такого позора, чтобы лошадь вырвалась и промчалась перед ханом. Хотя втайне он был рад, что выстрел застал его не в седле.

– Остальные – разом, – потребовал Угэдэй.

Хасар гордо кивнул, и еще восемь расчетов вставили в запалы тростины и подожгли.

– По моей команде, пушкари. Готовы? Пли!

Грохнуло так, что тяжко содрогнулась земля и будто раскололось небо. Расчеты упражнялись за городом уже несколько недель и как следует пристрелялись, поэтому пушки ударили почти одновременно. На этот раз Угэдэй разглядел медленно расходящиеся над долиной ветвистые султаны пыли, а в двух местах ядра мячиками отскочили от камней. Хан улыбнулся при мысли о гуще всадников или пехоты на пути этих ядер.

– Прекрасно, – сказал он сам себе.

Хасар расслышал и довольно хмыкнул, все еще в восторге оттого, что повелевает громом.

Взгляд Угэдэя прошелся по рядам тяжелых катапульт, размещенных за орудиями. Они были способны метать бочки с порохом на расстояние в сотни локтей. Этому искусству его оружейники научились у цзиньцев, но улучшили качество пороха, и теперь он горел быстрее и неистовей. Как именно это происходит, Угэдэй не знал, да ему это и ни к чему. Главное, что эти орудия действовали.

Возле катапульт тоже навытяжку стояли расчеты. До Угэдэя вдруг дошло, что усталость куда-то исчезла. Взрывы и горький дым придавали сил. И возможно, поэтому-то он заметил, как поникли плечи у Хасара. Было очевидно, что старик болен.

– Дядя, тебе нездоровится? – спросил хан.

Хасар с усталой улыбкой повел головой:

– Да вот, шишки образовались в плечах. Теперь руками шевелить трудновато, а так ничего. – По нездоровому оттенку кожи было видно, что он говорит неправду. Хан нахмурился, а дядя продолжил: – Шаманы твердят, что те шишки надо вырезать, ну а я этих мясников к себе не подпускаю. Пока, по крайней мере. Половина народа, которого они режут, уже не выкарабкивается. А то и больше.

– А тебе надо, – тихо сказал Угэдэй. – Мне тебя терять пока еще не хочется.

Хасар фыркнул:

– Да я сам как те вон горы – что мне шишка-другая.

– Надеюсь, это так, – улыбнулся Угэдэй. – Ну что, дядя, показывай дальше.

Когда Угэдэй с Хубилаем возвратились в небольшой лагерь у реки, день уже клонился к вечеру, а чай давно перестоял, так что пить его было нельзя. Сзади между тем продолжалась канонада: нужно было, не жалея пороха, обучать людей, которым предстояло в будущих битвах играть решающую роль. Вдоль рядов орудий туда-сюда расхаживал Хасар.

Сорхатани обратила внимание, что раскрасневшееся лицо сына перемазано сажей. От обоих – и от хана, и от Хубилая – несло терпким запахом дыма. Ариг-Буга с Хулагу, судя по глазам, умирали от зависти. Их Сорхатани заняла тем, что велела заварить свежий чай, а сама пошла туда, где спешился Угэдэй.

Он стоял над рекой и смотрел вдаль, ладонью прикрыв глаза от солнца. Шум водопада заглушал шаги, и к хану Сорхатани подошла незамеченной.

– Хубилай заливается соловьем, – сказала она. – Я так понимаю, испытания прошли на славу?

Угэдэй оглянулся:

– Лучше, чем я ожидал. Хасар убежден, что с новой пороховой смесью наши орудия стреляют на то же расстояние, что у сунцев. – При этих словах кулаки хана сжались, а лицо сделалось злым. – Так что дело двинулось, Сорхатани. Когда-нибудь мы их удивим. Вот бы несколько таких орудий Субудаю… Но пока такую тяжесть к нему дотащишь, пройдут годы.

– А я вижу, ты стал крепче, – заметила она с улыбкой.

– Это все вино, – отмахнулся хан.

Сорхатани рассмеялась: