Костя в средней школе

Мы шли по весеннему лесу. И я в который раз досадовал, что не могу насладиться этим коротким мгновением пробуждения природы: волшебством первой зелени, запахом сырой земли и воздухом, нагретым солнцем.

В какой-то момент мы с Ваней оказались рядом, а остальные — чуть впереди.

— А папа часто звонит? — спросил я. Мне так хотелось узнать, что он где-то в относительно безопасном месте.

— Да нет, — вздохнул Ваня, — у них то связи нет, то нельзя. Старается передавать весточку через кого-нибудь раз в неделю.

— Сегодня уже поздравил? — справился я.

Ваня покачал головой:

— Две недели ничего от него не слышно. Мама надеется, что ранен. А я не знаю, на что надеяться. Он говорил, что хуже всего — плен, а он в разведке, у них это запросто…

У меня перехватило дыхание. Я замотал головой. Нет, это совсем не то, что я хотел услышать. И если так тяжело рядом с этим неведением, то каково же — в нём?

— Зачем же это празднование? — не мог взять я в толк.

— Когда он звонил две недели назад, попросил маму устроить мне нормальный день рожденья, — сказал Ваня с грустной усмешкой.

— Но как… как у тебя получается оставаться таким спокойным?

— Молитва спасает.

— Какая?

— Просто молитва. Когда молишься, то чувствуешь, что будет как нужно. Когда перестаёшь, тогда жуть. Если можешь, тоже помолись, пожалуйста. Его Игорь зовут.

— Я не умею особо, — смутился я. — Только раз в жизни читал этот… канон…

— Да своими словами.

— Хорошо.

Мне сразу стало легче — наконец-то я мог хоть чем-то ему помочь. Бессилие давило ужасно.

Дальше мы гуляли молча. Я вкладывался в молитву, как мог: «Пусть он напишет. Пожалуйста. Пусть он напишет Ване. Пожалуйста. Ваня так ждёт, он заслужил, — уговаривал я сам не зная кого. — Пожалуйста. У него же день рожденья. Неизвестность — хуже всего…»

Мне приходилось останавливать молитву, чтоб не разрыдаться, потому что слезливый комок так и подкатывал к горлу.

Никитка обернулся и разглядывал нас с любопытством, пока мы не обратили внимание.

— Всё будет хорошо! — вдруг сказал он, и мы с Ваней кивнули.

У Вани зазвонил телефон — мама.

— Хорошо, скоро будем, — сказал Ваня. — Нет, я бы тебе сразу позвонил.

И мы отправились обратно.

А там пили чай из самовара и ели большой самодельный торт. Без свечек.

Мы с Ваней сели вместе, а Маруся оказалась напротив. И разглядывала нас, прямо как Никитка. Помимо своей воли, я посмотрел на неё с упрёком, а она сделала вид, что ничего не поняла.

Клещики продолжали баловаться. Их присутствие спасало. Но в какой-то момент Венька смахнул локтем чашку, и она разбилась.

Мама Вани вскочила.

— Ну как же так, — тихо сказала она, заплакала и убежала.

Клещики растерялись.

— Так это на счастье, — промямлил Венька.

— Ничего страшного, — сказал Ваня. — Мама просто перенервничала.

— Нам, наверное, пора, — сказал я.

— Окей, — сказал Сенька, — звоню маме.

И тут у Вани звякнул телефон. Я не удержался и подглядел: «Ванюша, папа передаёт тебе поздравления и что с ним всё в порядке».

Там было ещё что-то, но у меня так скрутило горло, что я поспешил выйти из-за стола. Ваня побежал к маме.

— Куда это они? — услышал я за спиной Венькин вопрос.

Я спрятался за домом, слёзы полились неудержимыми ручьями. В сердце ворвалась совершенно невместимая радость, и оно стало таким огромным, что в этом закутке между забором и поленницей я мог обнять целый мир. Сколько времени я там простоял, не знаю, — я будто выпал из времени.

— Костян! Ау!

Это Никита отправился на поиски. Я уже не плакал и спокойно покинул укрытие. Видимо, слёзы радости не оставляют следов — Никита ничего не заметил.

— Ты где пропадал? — спросил он. — За Клещиками мама сейчас приедет, предлагают нас захватить.

— Поезжай. Я сам.

— Я так и думал, — улыбнулся Никита. — Ладно, давай. Повезём Таньку.

Почему я отказался? Рассчитывал ли я возвращаться вместе с Марусей? Видимо, надеялся.

Вергилия с Матвеем отправились на автобус. Маруся помогала убрать со стола и вроде не спешила. «Значит, поедет позже с папой или вообще останется», — решил я.

Мы с Ваней крепко обнялись на прощанье.

— Спасибо, — сказал он мне с таким чувством, будто это я прислал ему сообщение об отце.

— И тебе, — ответил я. — Марусь, пока! — крикнул я как можно беззаботней.

— Подожди! Я сейчас.

И она убежала в дом.

Я не знал, зачем, и ждал. Если принесёт мне кусок торта в благодарность за то, что исполнил её просьбу, я брать не стану. В идеале — положить ей за шиворот, но перед Ваней неудобно. Так что просто откажусь. Но Маруся выбежала без торта, зато с рюкзаком, отчего сердце сразу забилось сильнее. И мы отправились.

Нырнули в метро и будто перенеслись в параллельный мир, где всё было по-прежнему. Но как будто не по-настоящему. Мне хотелось обратно, в тот закуток у забора. В вагоне было много свободных мест, но я никогда не сажусь и встал у дверей.

— Не хочешь сесть? — спросил я Марусю.

Она покачала головой.

— Я так и знала, что вы поладите, — сказала она с тёплой мечтательной улыбкой, когда поезд тронулся.

И только тогда я вспомнил, для чего она так уговаривала меня приехать.

— Хороший он, да? — продолжала она.

— Да, — подтвердил я.