Костяные часы

Элайджа Д’Арнок шагает первым; за ним следую я, потом Холли, Аркадий, Уналак и Садакат с десятью килограммами СН-9 в рюкзаке. Осима идет в арьергарде. На пятой или шестой ступени я оборачиваюсь, гляжу поверх голов, но Циферблата уже не видно. Неправильность Пути Камней какая-то неправильная. Иногда ступени резко и круто уходят вверх по спирали, как винтовая лестница в башне. Иногда длинные плиты образуют ровный пологий подъем. А в некоторых местах приходится перепрыгивать с одной плиты на другую, как по камням в реке. Лучше не думать о том, что можно оскользнуться. С меня градом льет пот. Видимость никудышная, мы будто взбираемся по узкой горной тропе ночью, в зернистом тумане. Камни испускают бледное сияние, похожее на свет Свечи, но только при нашем приближении, что создает иллюзию, будто Путь возникает по мере того, как мы по нему продвигаемся. В гнетущей тьме звучат голоса из моей метажизни. Отец на разговорной поздней латыни объясняет, как скормить пустельге садовую соню. Шо-лит-са, травница племени дувомишей, укоряет меня за неправильно сваренный корень. Сипло, по-вороньи отрывисто похохатывает Ари Гроте, повар и кладовщик из Дэдзимы. Их тела давно рассыпались в прах, а души унеслись к Последнему Морю. Мы с коллегами-хорологами заранее решили воздерживаться от обмена мыслями, чтобы нас не подслушали, но мне любопытно, слышат ли остальные голоса из прошлого. Впрочем, об этом лучше не спрашивать, чтобы не отвлекать от опасного восхождения. Тот, кто падает с Пути Камней, падает в никуда.

Наконец мы ступаем на чуть вогнутую плиту, единственный треугольник на Пути Мрака, и умещаемся на ней все вшестером.

– Добро пожаловать на Промежуточную станцию, – говорит Д’Арнок, и я вспоминаю, что именно так называла это место Иммакюле Константен, обращаясь к Джеко во время Первой Миссии.

– Ну вот, Садакат, отличное местечко, – заявляет Осима. – Отсюда все прекрасно видно. Если заляжешь в самой середине плиты, то увидишь незваных гостей прежде, чем заметят тебя.

Садакат кивает, смотрит на меня, дожидается моего согласия и говорит:

– Хорошо, мистер Осима. – Он усаживается, вытаскивает из рюкзака модифицированный айкуб и тонкий металлический цилиндр и устанавливает айкуб в угол треугольника, направленный вниз.

– Это зажигательная бомба? – с профессиональным любопытством осведомляется Д’Арнок.

– Это генератор маскировочного поля Глубинного Течения. – Садакат разворачивает над айкубом голографический экран и просматривает опции меню. – Детектор душ. – Слышится пронзительный звук, похожий на гоготание диких гусей. – Вот такой сигнал тревоги раздается, когда прибор обнаруживает присутствие незарегистрированной души, например вашей, мистер Д’Арнок. – Садакат пальцем прокручивает опции сбоку, экран над кубиком чуть вздрагивает, записывая мозговые волны Д’Арнока. – Ну вот, теперь можно отличить друга от врага.

– Умное устройство, – говорит Д’Арнок. – Сообразительное.

– Генератор не позволяет психозотерикам применять увещание, так что меня никто не заставит дезактивировать СН-девять. – Садакат откручивает крышечку металлического цилиндра. – А детектор предупредит меня и о подобной попытке, и о том, что пора взрывать зажигательную бомбу, вот эту самую. – Из нижнего конца цилиндра выдвигаются опорные стойки треноги, и Садакат устанавливает его на плиту. – В эту трубку упаковано десять кило СН-девять – вполне достаточно, чтобы превратить Путь Камней в огненную реку с температурой пятьсот градусов Цельсия. Как только гуси загогочут, – Садакат выразительно смотрит на Д’Арнока, – то начнется психоферно.

– Смотри в оба! – предупреждает Осима. – Мы на тебя рассчитываем.

– Я дал клятву, мистер Осима. В этом мое предназначение.

– У вас верный помощник, – говорит мне Д’Арнок. – Готовый на самопожертвование.

– Да, нам очень повезло, – говорю я.

– Не печальтесь, доктор! – Садакат встает и пожимает всем нам руки. – До скорой встречи, друзья мои. Все это записано в Сценарии. – Он поворачивается ко мне, прикладывает ладонь к сердцу. – И вот здесь!

Мы продолжаем восхождение, перебираемся с одной каменной ступени на другую, но не понимаем ни насколько удалились от Циферблата, ни как давно оставили Садаката на Промежуточной станции. Наши планшеты и часы остались в доме 119А. Безусловно, время существует и здесь, но измерить его течение непросто даже хорологу. Поначалу я считала ступени, но из-за голосов из прошлого сбилась со счета. Теперь я просто следую за Д’Арноком, стараясь не терять бдительности, и наконец мы попадаем на вторую круглую плиту, такую же, как Циферблат в начале подъема.

– Это место зовется Вершинным камнем, – говорит Д’Арнок, заметно нервничая. – Мы достигли цели.

– Но мы же отсюда и начали, – недоумевает Холли. – Та же свеча, тот же каменный круг, те же надписи…

– Нет, надписи другие, – говорю я. – Верно, мистер Д’Арнок?

– Я их не изучал, – признается он. – Это Пфеннингер у нас великий филолог, и Джозеф Раймс тоже этим увлекался, но для большинства анахоретов Часовня – всего лишь разумная машина, с которой приходится иметь дело.