Костяные часы

– О чем это вы? Мы победили! – с улыбкой заявляет он. – Слепой Катар уничтожен, и без него Часовню за шесть часов поглотят дюны и мрак.

В шпионском романе его назвали бы двойным агентом. Мне даже сканировать его не нужно, все и так ясно. Элайджа Д’Арнок ошибается, полагая себя искусным лжецом. Его превратили в искреннего раскаявшегося грешника для исполнения первой части коварного замысла в моем доме под Торонто, но в последние несколько дней Пфеннингер или Константен вернули Д’Арнока на Путь Мрака.

– Можно, я разберусь, Маринус? – спрашивает Осима.

– С каких это пор тебе требуется мое разрешение? Да, конечно.

Осима притворно чихает, и психокинетическим ударом отправляет Д’Арнока через стол. Предатель скользит по всей длине столешницы, падает и тормозит лишь у проема Сумеречной Арки.

Си Ло сделал то же самое с Константен, мысленно говорю я, но прокатил ее только до середины стола.

– Д’Арнок легковеснее, – вслух заявляет Осима. – Элементарный прием: длинный гладкий стол, мерзкий тип. Трудно устоять перед искушением.

– Значит, он все-таки предатель… – шепчет Холли.

– Вы все, – кричит Элайджа Д’Арнок, поднимаясь на ноги в дальнем конце Часовни, – будете гореть на медленном огне!

Вокруг него из воздуха возникают девять мужчин и женщина.

– Гости, гости! – Батист Пфеннингер с улыбкой хлопает в ладоши. Первый анахорет высок ростом, подтянут, элегантен и весьма уверен в себе; у него аккуратно подстриженная модная бородка с проседью. – Наш древний приют обожает гостей. А сейчас их так много! – восклицает он глубоким, звучным басом. – Обычно у нас всего один гость раз в три месяца, а значит, сегодня особенный день. Праздник. Уже второй. – Все мужчины одеты в смокинги и фраки различных эпох; Пфеннингер выглядит совершенно по-эдвардиански. – О, Маринус, добро пожаловать! Вы единственный гость, которому удалось попасть к нам дважды; однако в прошлый раз вы оставили свое тело в реальном мире. Осима, а вы постарели, перегорели и устали; вам давно пора переродиться. Вот только этого не произойдет. Кстати, спасибо за убийство Брицки; он в последнее время стал проявлять склонность к вегетарианству. Кто тут еще у нас? Уналак… Я правильно выговариваю ваше имя? Очень похоже на марку суперклея, как ни произноси. Аркадий, Аркадий, вы так вытянулись с тех пор, как я обрубил вам ноги! Помните крыс? Во времена Салазара в Лиссабоне знали толк в диктаторах. Вы тогда семьдесят два часа умирали. Что ж, поглядим, сколько продержится Инес. – Пфеннингер цокает языком. – Какая жалость, что нет Л’Охкны и Рохо. Да, мистер Д’Арнок, – он поворачивается к своему агенту, – вы заманили в наши сети очень хороший улов. Молодец! А вот и наша последняя, не то чтобы самая важная гостья! Холли Сайкс, некогда писатель-мистик, а ныне хозяйка ирландской куриной фермы. Не имею чести знать, так что позвольте представиться: Батист Пфеннингер, тот, кто заставляет крутиться это чудесное, – он широким жестом обводит стены и купол Часовни, – устройство, и… ох, титулы, титулы! Бряцают, точно оковы Марли – разумеется, Джейкоба, а не Боба. Должен предупредить, Холли, что двое моих коллег ждут не дождутся встречи с вами…

Иммакюле Константен, в черном бархатном платье, оплетенная паутиной бриллиантов, торжественно выступает вперед.

– Уникальная юная особа повзрослела… Что там у нас? Климакс, онкология и сомнительная компания… Ну как, похожа я на свой голос?

Холли ошеломленно смотрит на таинственную гостью из своего детства.

Улыбка, и без того неискренняя, исчезает с лица Константен:

– М-да, Джеко был разговорчивее. Впрочем, тогда он уже не был настоящим Джеко. Скажи-ка, Холли, ты поверила заявлению Маринус, что Си Ло случайно оказался поблизости как раз в тот момент, когда твой брат умер якобы сам по себе?

Тянутся секунды.

– О чем это вы? – сухо спрашивает Холли.

– Как мило! – Улыбка Константен сменяется жалостливой гримаской. – Ты им поверила! В таком случае считай, что я ничего не говорила. Сплетни – это радио дьявола, а я не желаю быть диктором… Но все же попытайся сложить два и два, пусть даже и перед смертью. Я позабочусь, чтобы Ифа не слишком долго о тебе скорбела. А заодно разделаюсь с Шерон и Бренданом, соберу полный комплект Сайксов.

Пока прошло всего три минуты. Учитывая любовь Пфеннингера к разглагольствованиям, разоблачение Садаката займет минут пять. Я оцениваю наши шансы в последующей психозотерической битве. Анахореты-новички нам не страшны, но в Часовне нет ничего такого, чем можно воспользоваться в качестве психокинетических снарядов, а одиннадцать против четверых – это все-таки одиннадцать против четверых. Хорошо бы потянуть еще минут семь, чтобы Эстер все успела. Но хватит ли у нас сил так надолго задержать анахоретов?

– Вы пожалеете о своих угрозах, – говорит Холли. – Богом клянусь!