Костяные часы

– Садакат, мы трижды пытались отговорить тебя от участия во Второй Миссии, – напоминаю я.

– Если бы вам было не все равно, вы применили бы увещание. И зачем мистеру Пфеннингеру меня куда-то отпускать? Я теперь Двенадцатый анахорет!

– Извини, что снова затрагиваю тему расовой принадлежности, – говорит Аркадий, – но взгляни повнимательнее на анахоретов, от Первого до Одиннадцатого. Не замечаешь этнической общности?

Садакату неведомы сомнения:

– Меня избрали для того, чтобы исправить… этнический дисбаланс!

Аркадий, подавив смешок, фыркает и откашливается:

– Прошу прощения, слюна не в то горло попала. И почему же эти белые люди избрали именно тебя?

– У меня потрясающий психовольтаж, вот почему.

– Вот дурень, – зевает Осима. – В плошке лапши психовольтаж выше, чем у тебя.

– Очень интересно, Маринус, – говорит Иммакюле Константен. – Ваш шизофренический подопечный оказался предателем – и что же? Какие злодейства все-таки заслуживают вашего презрения?

– Убийство и анимацид. Больше всего на свете Садакат боится смерти, а вы воспользовались этим и склонили его к предательству. Извини, Садакат. Это Война. Они должны были уверовать, что ты – тайный козырь в их колоде. А за сад на крыше мы тебе очень благодарны. И это чистая правда.

– Но я теперь Двенадцатый анахорет! Скажите им, мисс Константен! Вы же говорили, что у меня огромные способности для продвижения по Пути Мрака.

– У тебя огромные способности кого угодно довести до смерти своим нытьем. – В голосе Константен звучат материнские нотки, и я понимаю, что время почти истекло. – А с точки зрения психозотерики ты пустышка. А вдобавок предатель. Бесталанный, лишенный чакр черномазый предатель.

Садакат ошалело таращит глаза на высоких белокожих анахоретов. На него больно смотреть, но приходится. Наконец он отворачивается, делает несколько неуверенных шагов к Сумеречной Арке. Два анахорета преграждают ему путь. Садакат пытается убежать, но Пфеннингер накидывает на него психолассо, подволакивает к себе и мощным психокинетическим рывком подбрасывает футов на двадцать вверх. Я не могу вмешаться. Нам предстоит решающая битва, и нельзя терять ни капли психовольтажа. Константен совершает пасс Насилия, и голова Садаката резко делает полный оборот.

– Ну вот, – мурлычет Константен. – Мы же не садисты. Быстро, чисто и красиво. Курам и то больнее, когда им сворачивают шею. Правда, Холли?

Обмякшее тело Садаката валится на пол, и кто-то из младших анахоретов психокинетически отправляет его в восточное окно, как мешок мусора. Душа Садаката отыщет свой путь к Последнему Морю, в отличие от других гостей Часовни Мрака, души которых психодекантируют.

Они готовы напасть, мысленно предупреждает Уналак.

Чувствуя себя дирижером, который готовится взмахнуть палочкой оркестру в преисподней, я мысленно приказываю: Начали.

Северный угол Часовни от стены до стены перекрыт защитным полем, созданным Уналак. Воздвигнутый барьер так силен, что на несколько футов отталкивает Пфеннингера, Константен, Хьюго Лэма и Д’Арнока, стоящих в тридцати шагах от него. Раскрытые ладони Уналак удерживают поле – выпуклую синюю линзу энергии Глубинного Течения. Пфеннингер и Константен стоят у его внешнего края и снисходительно смотрят на нас. В чем дело? Элайджа Д’Арнок складывает ладони рупором и что-то кричит. Лишь через несколько секунд его слова невнятно и прерывисто пробиваются через барьер:

– Оглянитесь!

Я оборачиваюсь. Мерзкий обугленный лик Слепого Катара восстанавливается. Сначала возникает кожа и сияющий нимб над головой. Потом оживает черное пятно глазной чакры. Как только она полностью раскроется, Слепой Катар декантирует наши души одну за другой.

– Вот вы и попались, – издевательски замечает Пфеннингер.

– Он мой! – кричит Осима. – Маринус, Аркадий, держите поле. Прощай, Эстер.

Душа Эстер эгрессирует из Осимы, трансверсирует вбок и трепещет, продолжая творить Последнее Деяние. Старый воин обеими руками сжимает обугленные края иконы, склоняет к ней голову, смеживает веки и открывает сверкающую глазную чакру, из которой психовольтаж Глубинного Течения изливается в черный зрачок во лбу Слепого Катара. Осиме не выстоять в схватке с бестелесным создателем Пути Мрака, однако он надеется выиграть для нас драгоценную минуту.

Пфеннингер замечает лишенную убежища душу и отдает приказ своим приспешникам. Анахореты приближаются к защитному полю, выстраиваются в шеренги по пять человек с обеих сторон огромного стола и стремительно делают колдовские пассы.

– Уничтожьте защитное поле и займитесь неприкаянной душой! – восклицает Константен.