Котт в сапогах

— Угу. Я это, — смущенно проворчал пес. — Ты прав оказался. И месяца не прошло, как хозяин съездил на ярмарку и вернулся со щенком волкодава. Я ничего плохого не скажу — щенок он и есть щенок, на что натаскали — то и делает. Вот только хозяин вздумал его на меня натаскивать. А куда мне против здоровенного волкодава из весеннего помета? У меня уж и клыки-то не все на месте… Пришлось бежать.

— А как ты здесь оказался?

— Да прибился сначала к какому-то бродяге, потом — к паломникам, — вздохнул пес. — Совсем опустился. Бежал за теми, у кого хоть немного еды можно было выпросить. А здесь потерялся… Ну да ничего — рядом город, отбросов пока хватает. Главное — успеть до городских собак найти, а они пронырливые, все помойки знают, мне с ними трудно состязаться.

— А как ты в город пробираешься? — заинтересовался я.

— Как? Да легко — прохожу через ворота.

Вот черт! Я так привык изображать человека, что не сообразил — стоит мне снять одежду, и можно спокойно пройти внутрь города — стражникам ведь наплевать на кошек и собак, снующих туда-сюда.

— Так что насчет обеда? — деловито осведомился пес. — Могу помочь его придушить. Тушку пополам.

— Это не обед, это мой спутник.

— Петух? Ты какой-то странный кот — я сразу заметил. Зачем тебе такой спутник?

— Не знаю. Вернее — не знал до этой минуты. Слушай, ты хочешь есть?

— А то! Что, решился? Задавить его?

— Погоди. В этом петухе мяса — одни слезы. Мне и одному мало будет, а вдвоем вообще только голод растравим. Но у меня есть идея. Если все получится — еды будет больше, чем мы сможем съесть.

— Врешь! Столько еды не бывает! Я знаешь сколько могу съесть?!

— Сам убедишься. — Я стащил плащ, камзол, штаны, свернул все в один узел с сапогами, запрятал все это в кустах. — Только надо сначала немного потренироваться. Иголка! Петух! Идите сюда!

Думаю, если бы у моих слушателей были пальцы, то, выслушав мою идею, все трое одновременно бы покрутили пальцем у виска. Во всяком случае, выражение морд у пса и у лошади было соответствующее, что касается петуха — вы никогда не видели, чтобы у птицы «отвисла челюсть» от удивления? Я видел.

— Но… мой капитан… — первой решилась высказаться Иголка. — Вы как себя чувствуете? Я понимаю, нам всем пришлось тяжело в этом марш-броске, а командиру всегда тяжелее приходится из-за груза ответственности. Может быть, ну его, этот Думмкопф? Мы прекрасно отдохнем и где-нибудь на поляне в лесу. И еду найдем обязательно…

— Да чего ее искать? Вот же этого, с клювом — съесть можно!

— Я бы попросил впредь избавить меня от подобных инсинуаций! Особенно от подобного люмпенизированного существа!

— Ничего я не люмпень… люмпрен… изирован! Я если мяса поем, еще ого-го как могу!

— Где ты только такое чучело подобрал? Впрочем, similia similibus curantur!

— Ты чего обзываешься?! Капитан, чего он обзывается?!

— Вот тупица! С кем я вынужден общаться?!

— Спокойно! Тихо! Он не обзывал тебя, просто сказал на латыни «Подобное излечивается подобным». Видимо, ты хотел сказать trahit, а не curantur?

— Что хотел, то и сказал! — надулся петух.

— Так я не понял — можно его съесть?

— Вообще-то я вижу в идее капитана рациональное зерно! — Петух опасливо перебрался на спину Иголки. — Кое-кто скажет — это безумие! Да, отвечу я, но в этом безумии спасение для нас!

— Эк закудахтал, — сердито проворчал пес. — А я вот все равно считаю, что лучше съесть этого крикуна и идти дальше. Да и не умею я эти трюки выделывать.

— Никто не умеет. Среди нас нет цирковых артистов. — Я не стал упоминать о своем печальном опыте в цирке Сароза. — Но ничего невозможного от нас и не требуется. Несколько самых простых трюков. Вот смотри — я могу делать так… вот так… и вот так…

Я несколько раз перекувырнулся через голову, подпрыгнул; сделал в воздухе сальто и прошелся на передних лапах.

— Ничего сложного в этом нет. А зеваки будут в восторге — им покажется, что это чудеса дрессировки. Ну попробуй!

На самом деле все оказалось не так просто, и я промучился со своим «цирком» почти до вечера. Сами трюки действительно были несложными, но очень важна была организация представления — в определенный момент мне необходимо было незаметно исчезнуть, но так, чтобы представление продолжалось. Наконец добившись более-менее удовлетворительного результата, я оставил спутников упражняться, а сам поспешил в город.