Коварная дама Карма (СИ)

- Спасибо. А как я объясню, что она, - девушка покрутила передатчиком, - оказалась у меня?

- Ну как-как, - развел руками ученый. – Я дал. В порядке эксперимента над живыми шинигами, - оскалился он.

Брат и сестра довольно поржали над внутрисемейной, им одним понятной шуткой, и разошлись, весьма довольные друг другом.

***

Бьякуя совершенно искренне не считал себя снобом. За время своего капитанства он научился безошибочно оценивать окружающих и четко определять пределы их возможностей. Но на эмоциональном уровне (в наличии которого многие ему отказывали априори) молодой рокубантай-тайчо все еще продолжал воспринимать все руконгайское со знаком минус. После ухода невесты он много лет не мог заставить себя признать хоть что-то достойным, если оно происходило не из Сейретея.

Справиться с этой проблемой помог собственный лейтенант, вполне благородный, но от этого настолько напыщенный и самодовольный, что смотреть на него бывало тошно. Ко всем своим «достоинствам», Тираками Амида ничего не смыслил в хозяйственных делах, почитая это занятие не сто́ящим своего высокородного внимания, и несколько десятков лет постельным бельем для казарм и сменой летнего обмундирования на зимнее занимался Кучики-тайчо. Когда удалось спихнуть это сокровище в отставку в связи с изменением семейного положения (добрые родственники наконец женили великовозрастного деточку), Бьякуя выдохнул с облегчением.

Увы и ах, счастье длилось недолго. В приказном порядке шестой отряд был укомплектован фукутайчо, и оспорить решение Командора не представлялось возможным.

Кучики Бьякуя холодным тяжелым взглядом буравил прибывшего в расположение части лейтенанта, из последних сил пытаясь найти слова для приветствия. Бывший шестой офицер одиннадцатого отряда таращил глаза, вытянувшись во фрунт, и тоже с заметным усилием подбирал формулы вежливости. И длилось это уже полторы минуты – непозволительно долго.

- Вольно, лейтенант, - наконец нашел правильный выход Кучики.

- Хай! – заученно выкрикнуло это пёстрое чучело, которое теперь будет рядом двадцать часов в сутки. Но таращиться не перестало.

Бьякуя подавил раздражение, но не удержался от брезгливого беглого взгляда на алый высокий хвост и графические татуировки на морде. Подписал бумаги, поставил печать отряда.

- Можете приступать к обязанностям, - произнес ровным бесцветным голосом, чувствуя кислинку на языке.

- Хай, тайчо! – гаркнул лейтенант. Только что в грудь себя не ударил от старательности, и на том спасибо.

Когда за новым фукутайчо закрылась дверь, Бьякуя прикрыл глаза и потер веки кончиками пальцев. С этим руконгайцем будут проблемы, понял он. Слишком рано получил высокий пост, будет выпендриваться, доказывая всем и каждому, что достоин своей должности. Слишком яркий, а значит, и слишком задиристый, ни одной колкости в свой адрес не пропустит. Амбициозный и самоуверенный, будет брать на себя больше, чем сможет вытянуть. В отрядной бюрократии это можно даже приветствовать, но на боевых миссиях такое молодечество чревато напрасными жертвами. Да и позволить собственному лейтенанту погибнуть – особенно после того, как он выжил в одиннадцатом отряде! – непозволительно. Иначе что скажут о рокубантай-тайчо? Придется присматривать за этим бабуином… Бьякуя вздохнул.

А «бабуин» тем временем получал новую форму и шеврон, но видел перед собой не смету по отряду, а лицо своего нового капитана. Красивое лицо с белой кожей, лепными скулами, тонкими губами и огромными глазами с ресницами, будто веера. Видел так четко, словно всю жизнь на него смотрел, и оно отпечаталось на сетчатке, как солнечные блики в летний день.

Собственно, так оно и было. Потому что юная копия капитана много лет была перед глазами рокубантай-фукутайчо и называла его Рен-оджи…

***

Сложнее всего Соуджину давались не каллиграфия или кидо – над этими дисциплинами в прямом и переносном смысле слова рыдали три четверти студентов, - а субординация. Он как-то отвык ложиться спать в десять вечера, и уж совсем не привык просыпаться под гнусавые завывания горна. Почтительно кланяться преподавателям не составляло труда, а вот наглые старшекурсники, явившиеся «учить мальков жизни», были крайне удивлены бакудо четвертого десятка в исполнении одного из тех самых мальков.

Краснеть на ковре у декана пришлось всем, равно как и оттрубить штрафные на кухне. Посрамленные «старички» неприязненно косились на жизнерадостного выскочку. Тот с абсолютно пофигистичным выражением на лице ловко чистил репу, при этом перемигиваясь с помощницами повара. Ворча и чертыхаясь, парни все еще возились со своими корзинами нечищенных овощей, а мелкий кидошник уже наворачивал призовую тарелку лапши от Кичи-тян.

Сэнсэи задумчиво потирали подбородки, изучая сданные раньше других свитки с работами. Даже захоти кто-то из них придраться к чистописанию или грамматике, ничего бы у них не вышло: мальчишка писал быстро, ровно, аккуратно. Более того, слушал внимательно и запоминал правильно, поэтому и в содержании контрольных доколупаться было не до чего.