Коварство и любовь. Перчатка

Леди извещена о твоем визите. Я дал слово герцогу. Все в городе и при дворе знают об этом. Если ты сделаешь меня лжецом перед герцогом, перед леди, перед светом, лжецом в глазах двора… смотри, Фердинанд!.. Или если я проведаю про какие-нибудь истории… Ага! что это вся краска исчезла вдруг с твоих щек?

Фердинанд (бледный, как снег, дрожащим голосом). Как? что? Я – ничего, батюшка!

Президент (останавливая на нем грозный взгляд). А если это не ничего, и я найду причину твоего упорства?.. О! уж одно только подозрение приводит меня в бешенство! Иди сию же минуту! Вахтпарад начинается. Ты будешь у леди тотчас после пароля. Стоит мне захотеть, и дрогнет все герцогство! Посмотрим, как-то сломит меня упрямый сын! (Идет и еще раз возвращается.) Слышишь! ты будешь там, или берегись моего гнева! (Уходит.)

Фердинанд (приходя в себя после оцепенения). Ушел? И это был голос отца! Да! я поеду к ней, поеду, выскажу ей все… покажу ей ее, как в зеркале… Презренная! И если ты и тут захочешь моей руки, ничтожная… пред лицом всего дворянства, войска и народа… вооружись ты всею гордостью своей Англии… я отвергну тебя – я, молодой немец! (Быстро уходит.)

Второе действие

Зал во дворце леди Мильфорд. Направо – софа, налево – фортепиано.

Явление I

Леди в простом, но изящном утреннем костюме с распущенными, еще не завитыми волосами, сидит за фортепиано и фантазирует. Софи, камеристка, подходит к ней от окна.

Софи. Офицеры расходятся! Парад кончился… Но Вальтера еще не видать!

Леди (в сильном беспокойстве, встает и проходит по комнате). Я не знаю, что со мною сегодня, Софи. Никогда еще со мною этого не было. Так ты его совсем не видала? Впрочем, ему нечего торопиться… Это давит мне грудь, как преступление… Поди, Софи, – вели оседлать мне самую бешеную лошадь, какая только есть на конюшне. Мне надо на простор – увидеть людей, ясное небо. Может быть, будет легче на сердце.

Софи. Если вы чувствуете себя не совсем хорошо, миледи, назначьте прием сегодня у вас. Пусть герцог обедает здесь или сядет за карты перед вашей софой! Будь у меня в распоряжении герцог и весь его двор – да я бы и не подумала никогда скучать!

Леди (бросаясь на софу). Прошу, пощади меня! Я готова платить тебе по брильянту за каждый час, только бы они не мозолили мне глаза! Не меблировать же мне комнаты этим народом?.. Все это дрянные, жалкие люди: их берет ужас, когда у меня срывается с языка теплое, сердечное слово; они раскрывают рты и поднимают носы, словно привидение увидали… Это рабы-марионетки на проволоке, которой мне легче управлять, чем шить или вязать. Что мне за дело до этих людей? У них и душа-то заведена на один лад, как часы. Мне не может быть удовольствия спрашивать их о чем-нибудь: ведь я заранее знаю, что мне они ответят. Могу ли я обмениваться с ними словами, когда у них не хватает смелости быть иного мнения, чем я? Прочь их! Досадно и на лошадь, если она никогда не закусывает удила. (Подходит к окну.)

Софи. Но уж герцога-то вы исключите из этого числа, миледи! Мужчины более красивого, любовника более пламенного, человека более умного не найти во всем его герцогстве.

Леди (возвращается). Оттого, что это его герцогство, и только герцогский сан, Софи, – может служить слабым извинением моему выбору. Ты говоришь, мне завидуют. Бедная! Меня следовало бы скорее жалеть. Из всех, кого питает трон, никто не кончает так грустно, как фаворитка: ее судьба похожа разве на судьбу великого и богатого человека, которому пришлось взяться за нищенскую клюку. Правда, талисманом своего величия он может вызвать из земли, как волшебный дворец, все, чего запросит мое сердце. Он ставит передо мною на стол дары обеих Индий; он создает эдемы в пустынях; по его мановению родники из земли взлетают под облака гордыми водометами… или вспыхивает в пышном фейерверке пот и кровь его подданных… Но может ли он приказать своему сердцу биться могучим и огненным биеньем около могучего, пламенного сердца? Может ли он отдать свою скудную душу одному прекрасному чувству? Сердце мое томится голодом при всем этом избытке наслаждений; и что мне в тысяче лучших чувств, если я обречена лишь утолять похоть!

Софи (смотрит на нее с удивлением). Давно уже служу я вам, миледи…

Леди. А узнала меня только сегодня! Да, это правда, Софи. Я продала герцогу свою честь; но сердце свое сохранила я свободным – сердце, милая Софи, которое может быть еще достойно любви. Заразительный воздух двора коснулся его лишь, как дыханье касается зеркала. Верь мне, милая, что этот жалкий герцог давно бы сделал меня первою дамой при дворе, если бы только пожелало того мое честолюбие.

Софи. А это сердце очень уж повиновалось честолюбию?