Коварство и любовь

Архиепископ почувствовал, что земля уходит из-под его ног. Прошла долгая минута, пока он не обрел возможность дышать и говорить.

– Почему вы не разоблачили этот грех, дитя мое? Таким образом вы сами сделались соучастницей преступления.

– Я боялась, что мне не поверят, – ответила Нисса. – Вспомните, одно время король колебался, кому отдать свою любовь – Кэтрин Говард или Ниссе Уиндхем? Я искренне полагала, что король и все остальные подумают, будто я оговорила королеву из ревности. И знала, что король слишком любит королеву, чтобы поверить мне. Нас бы наказали за ложь, меня и моего супруга. Поэтому я молчала. Поначалу боялась признаться даже мужу! Но в Гулле я наконец сказала королеве, что знаю о ее греховной связи с господином Калпепером. Я умоляла ее прекратить эту связь, чтобы быть верной и преданной супругой нашему королю.

– Вас можно похвалить за подобный совет, дочь моя, – одобрительно заметил архиепископ. – Однако что же было потом?

– Королева заявила, что любит Калпепера и не может от него отказаться. Я напомнила ей, что таким образом она подвергает опасности не только себя, но и всю родню. Я спросила, что будет, если она понесет ребенка? Она отмахнулась от моего предостережения. Потом мы прибыли в Кеттлби. Там Том Калпепер и его друг сэр Синрик Воэн напали на меня ночью, когда я в одиночестве возвращалась к себе из королевского шатра. Они угрожали мне насилием. Сэр Синрик разорвал на мне платье и трогал мою грудь. Когда он поднял мои юбки, я сумела ударить его ногой, и он упал без чувств. Калпепер, который меня держал, вынужден был отпустить, чтобы помочь другу. Я хотела бежать, но тут Калпепер стал угрожать, что убьет моих детей, если я его выдам. И я не осмелилась рассказать мужу, из страха, что он потребует немедленной сатисфакции у них обоих и скандала не миновать.

Что мне оставалось делать, ваша милость? Я всего лишь женщина. Я боялась за своих малышей. Кроме того, Калпепер и королева были так неосторожны, что я решила – рано или поздно их связь все равно откроется. Вот почему я столь отчаянно рвалась домой, чтобы быть подальше от двора, когда разразится гроза. Не сомневайтесь в своей правоте, милорд. Кэтрин Говард действительно виновна в прелюбодеянии, а что до моего молчания относительно этого дела, так я прошу Господа простить мне этот грех, – заключила Нисса.

– Прощение вам даровано, дитя мое, – ответил архиепископ и перекрестил ее. – Вы правильно поступили, что исповедались. Я ничего не могу вам обещать, кроме отпущения грехов, которое уже свершилось. Но не исключено, что я сумею помочь вам и в другом, крайне важном для вас деле, Нисса де Уинтер! Вы успокоили мою совесть, за что я вам очень благодарен. Приговор королеве не был бы несправедливым, однако в таких делах очень неплохо знать всю правду до конца.

Архиепископ поднялся на свою баржу и поплыл вниз по реке в Лондон. Нисса смотрела ему вслед. Словно тяжелый груз спал с ее плеч и души. Только сейчас поняла Нисса, какую страшную тайну хранила все это время. Судьба Кэт Говард была предрешена задолго до ее исповеди Томасу Кранмеру. По крайней мере теперь она знала, что Вариан будет спасен.

Проходили неделя за неделей, а новостей все не было. Но утром девятого февраля, в четверг, к ним без предупреждения нагрянул герцог Норфолк в сопровождении прочих членов Тайного совета. Никто не ожидал их появления. Только одна из горничных, заметив на реке баржи, идущие в направлении Сайон-Хаус, подняла тревогу, благодаря чему у них было немного времени, чтобы подготовиться.

Лорды толпились в маленькой гостиной. Бывшая королева присела в реверансе.

– Я слышала, дядя, что вы были в Леддингхолле, – обратилась она к герцогу.

– Действительно, – кисло отозвался он, – я там был. Но прежде всего я слуга короля. Он приказал мне вернуться, и я тотчас же повиновался.

– Но как поживают моя тетя Бриджуотер и мой дядя Уильям с супругой, мой брат Генрих, его жена и дети? А мой кузен Вариан? Ах да! Как там вдовствующая герцогиня? – многозначительно сощурилась она.

– Вы дерзите, девчонка, что в вашем положении совсем неуместно, – сурово возразил он.

– Я не девчонка, милорд, я женщина!

– О да, девственность вы потеряли давным-давно, – сердито отрезал он. – А теперь помолчите, Кэтрин, ибо я привез вам известие чрезвычайной важности. Акт о государственной измене, принятый в отношении вас еще двадцать первого января, был провозглашен еще дважды, шестого и седьмого числа сего месяца. Вы приговариваетесь к смерти, как и леди Рогфорд.

– Генрих подписал мой смертный приговор?

– Еще нет, – спокойно ответил Норфолк.

– Тогда еще есть надежда! – тихо воскликнула она.

– Никакой надежды, – холодно ответил он. – Не питайте иллюзий, мадам. Вы осуждены на смерть.

– Когда? – Лицо Кэтрин стало мертвенно-бледным, как и лица ее дам.

– Дату еще не назначили.

– Если меня казнят, – сказала Кэтрин, – нельзя ли, чтобы это произошло втайне? Я не хочу стать потехой для публики.