Ковчег для варга (СИ)

— Что тебе вообще вздумалось лезть к ней внутрь. Соскучился по препарированию, без него не можешь?

Глазею обвиняюще — даже Шибздрик смущённо зарывается в чертежи. Синеглазка, понятно, никуда не зарывается.

— Ну, поскольку уже очевидно было, что перед нами — «варг сердца»…

— Что?!

— О, Мелони. Ты же сама мне только что рассказывала, что у девочки — цепкая деловая хватка, что она руководствуется рассудком больше, чем чувствами…

— Мантикорррры печенка…

— Так вот — корень проблемы нужно искать явно в эмоциональном состоянии девочки. Не могу сказать, что я большой специалист…

Усилием воли глотаю смешок.

— …но при нашем сегодняшнем уроке я столкнулся с чем-то достаточно неожиданным. Трудно передать, но… — он перебирает пальцами в воздухе, будто струны. — Это гораздо сильнее обычных эманаций смерти, которые возникают в сознании убивающего варга. Мощная разрушительная сила — мощная настолько, что на нынешнем занятии она едва не убила…

— Шенни.

— …меня.

— А, тогда ладно.

Звук рвущейся бумаги. Ким смотрит на меня как на чокнутую. Потом на Нэйша — ну, это привычно.

— Может, я просто не всё здесь ещё знаю, но вы разве не… Великий Варг, или что-то вроде того?

— Ага. До того великий, что его четырнадцатилетка уделала.

— У малютки Йоллы потрясающий потенциал, — отвечает Мясник, морщится и трет виски, — Признаюсь, я был несколько не готов к такому напору. Она вряд ли что-то заметила, но…

— Ну, если б ты полез мне в голову — я б тебя по-любому прикончить захотела. Такой вариант ты не рассматривал?

— Рассматривал, но Йолла… значительно менее убийца, чем ты.

Кошусь на нож.

— Кажется, нужно позвать Гриз, — бормочет Шибздрик с мученическим видом. Ловит мой взгляд и добавляет. — Ну, или Гроски.

Ладно, можно сказать, что этот тут уже совсем освоился.

Нэйш закрывает глаза и утыкает подбородок в сложенные ладони.

— Варги-убийцы начинают смотреть на животных глазами хищника — видя лишь слабости и переставая замечать нюансы… мотивацию… оттенки эмоций. Варги, неудачно прошедшие первое соединение, бывает, тонут… путают сознания и мысли. Я готов был к комбинации того и другого, но Йолла… она… не пытается выплыть. Не пытается охотиться. Она… пытается уничтожить.

— Что? — спрашиваю я почему-то шепотом.

— Всё.

Коротенькое словечко — он даже глаз не открыл. А я вдруг понимаю, что Синеглазке страшно.

Вир его побери. Страшно потому что он понял, что может не справиться.

Потому что не сталкивался с таким.

Потому что неверный шаг — и…

— Она не пытается убить животное — она пытается уничтожить самое единение… связь… Если сравнить соединение с домом — это не попытка вырваться через дверь или окно. Не попытка выйти. Это попытка сравнять с землей самые стены. Она словно сминает… всё, что находится рядом с ней. И если нам не удастся понять причину — это может стоить жизни не только твоим обожаемым животным.

Мелкая, куда ж ты влезла… Тянусь за ножом — просто выдёргиваю. Как-то надежнее, если он в руке. Когда напротив тебя — Нэйш с не особо вменяемым видом, так и спрашивает глазами: ну, так на что ты готова-то?

Когда понимаешь, что он — наверное на многое. Сидеть тут, называть меня по-нормальному, бросить свои ухмылочки. Или даже…

— Мел. Помоги мне.

Да твою ж!..

— Как?

Ладно, если надо ради Мелкой еще полдня вспоминать — сделаю, чего б нет.

— Ты Следопыт, и ты должна знать — что ей дороже всего. Чего она боится. К чему стремится. Что любит.

— Нэйш, ты… я Следопыт, а не вот это вот всё, ясно?! Могу видеть, слышать, только…

Точно. Вот он меня и спрашивает — я ж была с Мелкой все время, и когда Грызи уходила — тоже. Вот ему и понадобилось — то, что я видела, что слышала. Что заметила.

Зажмуриваюсь и вцепляюсь в рукоятку ножа изо всех сил. И начинаю вспоминать — вперемешку, мелочи и важное, самое яркое, врубившееся в память. Приходит вспышками — вот Мелкая помогает ночью делать перевязку на гнойной ране яприлю, а вот я ее по следу ходить учу, а вот ее в пожаре опалило, а она все рвется вскочить, спрашивает — как там наши, а как животные… И еще — вот вытирает разбитый нос (опять деревенские, черти б их взяли), а вот насвистывает какую-то песенку — от Конфетки, что ль, услыхала… и да, кромсаем с ней фрукты, и подкармливаем нектаром птенцов тенн, и Мелкая смеется, когда рассказывает, как «этот законник на Кани пялится — остолоп остолопом!»

Наверное, выгляжу здорово глупо, когда всё это выкладываю Синеглазке — долго, одно тянется за другим, уже запыхаться успеваю. За окном стемнело совсем — черт, пурр же без присмотра оставила, посмотреть надо бы…

Смолкаю. Жду, что Нэйш ухмыльнется и заведет песенку о моей сентиментальности.

Но он так и сидит — жрет глазами, будто студент почетного профессора.

— Чего уставился, — говорю. Наболталась — аж горло саднит. — Йолла сколько ее помню — была без памяти от питомника. Животных обожала всегда. Целителем стать хотела. А что еще она любит…

— Вас.

Шибздрик сидит грустный и пялится с непониманием — что на Нэйша, что на меня. Будто до него не доходит, как мы могли таких простых вещей не разуметь.