Ковчег для варга (СИ)

Потом на него обрушилась туша вожака, смяла, будто фигурку из сырой глины, замесила как тесто. Вопль полоснул по ушам, слился с криком сына, с победоносным рёвом альфинов.

Контроля нет, — понял я. Чужая кровь сшибла младшему контроль, Ярмарка вне опасности, но мои варги…

Тибарт упал в ту же секунду, рядом со мной, без единого звука.

Мои варги не могут их удержать.

У Эва закатились глаза почти тут же. Он осел рядом с Тибартом, на лице — недоумение пополам с испугом, глаза так и уставились на окровавленную ладонь.

Дайна простояла еще миг, может — два — с закушенными губами, невидящими глазами, рука опущена, кровь стекает по пальцам. Я хотел крикнуть еще — возвращайся, всё уже кончено — и тут она вскрикнула и упала, а рядом с нами поднялся вихрь.

Взревел десяток ураганов. Вырвались сотни демонов.

Второй исход. Если пролить кровь варга и не перехватить контроль над животными — их охватывает неудержимое бешенство. Неостановимое желание рушить и убивать.

Альфины больше не рычали — они ревели, визжали, бросались на землю, раздирая ее, колошматили друг друга, в щепки разносили деревья поменьше, отшвыривали камни, перемалывали всё, что попадалось под лапы и клыки. С клыков брызгала пена, в воздухе повис запах крови, скрежет, гомон встревоженных птиц — и всё это я увидел меньше, чем за секунду, потому что потом ушел в прыжке за единственное крупное дерево — за древнюю иву — распластался брюхом у корней так, чтобы ствол закрывал меня.

В глазах мельтешило алое, зеленое, желтые клыки, бешеные глаза. Внутри было пусто — даже крыса сбежала. Было только одно осознание, ясное, четкое: если их сейчас не унять — они все еще могут броситься вниз, на Ярмарку, а тогда…

Третий вариант. Если пролита кровь варгов — животное или животных может контролировать любой маг, у которого хватит на это воли.

Нет времени думать, хватает у меня там чего или нет. Я зажмурился и шагнул — так шагают, когда в детстве учатся призывать свой Дар и контролировать Печать… Только теперь я взывал не к Печати.

К крови.

Кровь, кровь, кровь, алые нити дрожат и путают, связали, больно, растерзать, убить, кровь пахнет приказом, что они хотят, кто хочет, нет, нет, связан, нет, связана, связаны, больно, больно, кровь нужно убрать, вцепиться, растерзать, убить…

Они обрушились одновременно — подмяли тушами: громоздкие, безразмерные, душащие, опутанные алыми нитями, уходящими в никуда и заставляющими выть, визжать, терзать, желать крови. Нити тянулись за ними, сплетались, и я пытался неуклюже подхватить их концы, потому что знал: нужно схватить, сдержать… кого, что, зачем?

Мысли, чувства, жажда крови — накатывали волнами, топили и били, я захлебывался и пропадал, и пытался цепляться за алые нити крови — чтобы крикнуть этим тварям: «Стойте, все уже кончилось!»

Где я, что это, мамочки, нити хлещут и жгут, жгут, их нужно сбросить, а кровь пахнет, отец, кажется, мёртв, как больно, страшно, я тону, впиться убить, разорвать…

Нас утаскивало вместе — меня и детей — в омут, в бездну ярости, топило и захлёстывало волнами исступления, желанием терзать, животным остервенением, и я всё меньше слышу крики, и я уже почти не помню — кто я и зачем пытаюсь еще кого-то удержать, я только знаю, что накатывают алые волны, и вокруг кровь…

Кровь, кровь, сводит с ума, алая пелена перед глазами, убить, выпустить всю кровь, теплую кровь, которая там, вдалеке, пахнет, пульсирует, много крови, нужно ее пролить, пролить, перебить этот страшный запах, нужно крови, тех, которые вдалеке, скорее туда, пролить, пролить…

Крик в горле, крик в ушах, кровь, кровь повсюду, я корчусь на земле, а на меня накатывает это — необъятное, рвущееся, я пытаюсь удержать, но я не могу, не могу, не могу больше, потому что я перестаю быть, я не знаю — где я, что я, я — осколок меня, затертый между чужими, бьющимися в агонии сознаниями, изгрызенный клыками бешенства, тонущий в этой жажде крови, я не могу, не могу, не могу…

…я…успел?

Кажется, успел. Кажется, вовремя.

Это пришло внезапно, ударило, накатило, и алая пелена дрогнула и смялась, словно лист блокнота в пальцах, кто-то другой, кого не могло тут быть, словно схватил за плечо — и оттолкнул в сторону, оттеснил, занимая мое место, уверенно и спокойно, шагая туда, в омут бешенства, в сплетение сознаний — и бешенство сжалось, задрожало и поползло в испуге, преклонилось перед вспышкой холодной решимости.

Я отползал, не зная, куда, тыкался, как обожженная крыса, в поисках спасительной норы, я только знал, что должен быть дальше, дальше, что это не мое, что я не должен даже слушать…

Но схлестнувшиеся волны накатывали и били, и не давали уйти.

Кровь, запах крови, нужно идти, нужно загрызть, алые нити, проникают под кожу, связывают, спеленывают, должен, должна, нет, должен, все должны подчиняться, нити шепчут, нити ведут, нити дрожат и прыгают, потому что их обрывает чья-то бестрепетная рука, и нити гаснут, когда их касается это странное чувство — чувство прозрения, осознания себя.