Ковчег (СИ)

И когда меня начали спрашивать о том, что мы, мутанты, можем, когда потребовали назвать имя каждого и описать способности, я замолчал. Глядел на серый бронелит стены и прикидывал, каким образом из меня начнут выбивать нужную информацию. Если меня взяли для того, чтобы распотрошить мозги, то вряд ли я мог надеяться на быструю и легкую смерть.

Наше сообщество даже внутри кланов оставалось очень замкнутым, способности большинства мутантов не афишировались. Конечно, были среди нас такие, о ком знали все. Грендель, Хильда, я, Нор — в силу своего необычного появления внизу. А вот о способностях Маришки поджигать и взрывать на любом расстоянии любое вещество знали только члены ее семьи и глава Клана. И о том, что Каролина легким усилием воли может, например, поднять к потолку каюты кровать или перенести со стола на стол стакан, полный воды, и при этом не пролить ни капли — тоже. И о таланте Меган из клана Бартоломью определять любой вид излучения безо всяких хитроумных приборов. И о том, что Лин, младший сын Базиля, видит сквозь бронелит или титанит электрические схемы.

Нас было не так много, меньше двух сотен, но нам было доступно то, чего никак и никогда не мог бы сделать обычный человек. Этим способностям, за редким исключением, не находилось никакого применения. Но Адмирал зачем-то хотел знать о нас все — и уже поэтому я сжал зубы так, что заболели челюсти.

— Понятно, — он кивнул охранникам, и на меня обрушился град ударов, от которых я очень скоро свалился на пол, скорчившись и пытаясь спрятать лицо.

Они били меня дубинками по руками и ногам, пинали тяжелыми ботинками в спину, под ребра, и в какой-то момент я перестал сдерживаться и закричал от непереносимой боли.

— Хватит, — как сквозь вату, донесся до меня равнодушный голос, и удары тут же прекратились. — Будешь говорить? Это только начало, предупреждение. У нас имеется немало способов причинить тебе намного больше боли, Невен из клана Гренделя.

Я молчал, кусая губы и уткнувшись лицом в жесткий пол. Наверняка у них были способы, я в этом не сомневался. А еще у Адмирала имелась личная причина превратить меня в окровавленный кусок мяса, предварительно вытянув все что только можно.

Очень хотелось умереть — раньше, чем они опять приступят к выбиванию информации. Но еще больше хотелось выжить и вернуться к Нору. До слез, до болезненного спазма в горле…

— Мне кажется, мы теряем время, Ваше Превосходительство, — сказал кто-то — я не видел, кто именно. — Зачем столь трудоемкие методы, если можно сделать гораздо проще?

Адмирал не хотел проще, я еще способен был это чувствовать, потому что его гнев и злость перебивали эмоции всех присутствующих. Он жаждал мести, он мечтал превратить меня в корчащуюся у его ног слизь, умоляющую о пощаде.

А я думал о Норе, о том, как нежны и ласковы его губы, как жарко дыхание, когда он отдается мне, как сияют его глаза — и эти воспоминания придавали мне сил.

— Что вы предлагаете, Свенсон?

Великое Пространство, даже голоса у них были невероятно похожи, особенно если не видеть лиц.

— Несколько инъекций, сэр, и он сам все расскажет.

Кто-то из охранников вытащил на середину комнаты стул, меня заставили подняться и усадили, крепко придерживая за плечи. На шею снова накинули петлю, ступни привязали к ножкам, а руки — к спинке.

Лекарь поднял свой чемоданчик на колени, открыл, покопался внутри, доставая какие-то ампулы. Я следил за ним с бессильной ненавистью, понимая, что ничего не смогу противопоставить химии, как бы ни хотел.

— Придержите его, — потребовал Свенсон, подходя ко мне.

Жесткая ладонь ухватила меня за подбородок, задирая голову и открывая горло для иглы. Острие ткнулось под челюсть, я напрягся, но это уже ничем не могло помочь.

В голове зашумело буквально спустя несколько ударов сердца. Боль растворялась в подступающей эйфории, хотелось смеяться и кричать от наполняющей тело легкости. Это напоминало и опьянение, и удовольствие от оргазма — все сразу. Присутствующие в помещении люди перестали казаться врагами. Наоборот, именно они подарили мне и эту легкость, и восторг, и счастье дышать полной грудью.

— Нравится? — спросил симпатичный Свенсон, похлопал меня по щеке и удовлетворенно сказал: — Вижу, нравится.

У него были мягкие теплые ладони, к которым хотелось прижаться и урчать, наслаждаясь этой мягкостью и этим теплом. Не знаю, как я удержался от подобного проявления чувств.

Пальцы легли мне на шею, считая пульс. Это тоже оказалось очень приятно и даже немного возбуждало. Определенно, лекарь был чрезвычайно симпатичным. Может быть, когда-нибудь, если я выживу…

— У вас есть где-то около часа, сэр, — Свенсон опустил руку, и я разочарованно застонал. — Потом действие лекарства прекратится. А следующую инъекцию можно будет сделать только через сутки.

— Почему не сразу? — нетерпеливо спросил Адмирал. — Есть какие-то ограничения?

— Свихнется от восторга, — пожал плечами Свенсон. — Я и так вколол тройную дозу, на пределе. Больно он здоровый.

— Ясно, — сказал Адмирал и встал. Прошелся по комнате, вернулся ко мне. — Итак, сколько мутантов внизу?