Ковчег (СИ)

При виде Нора, которого я крепко держал за руку, лица членов Совета вытянулись. Невозмутимость сохранил разве что Грендель, но мне показалось, что ему просто все равно — он слишком плохо себя чувствовал.

— А этого зачем? — хмуро поинтересовался Базиль. — Пусть подождет в коридоре.

— Нет, — решительно сказал я и подтолкнул Нора к стулу. — Он будет здесь, со мной. Его сегодня уже пытались убить.

— Невен! — Базиль повысил голос, но я мрачно посмотрел на него, и тон практически сразу стал мягче. — Хорошо, пусть подождет в соседней комнате, если ты за него боишься.

— Нет, — повторил я, заставил Нора сесть и встал так, чтобы у меня была возможность обнимать его за плечи. — Никуда он не пойдет.

— Хватит! — Лу сдвинула брови. — В самом деле, что за ерунда? Пусть мальчик сидит здесь, кому он помешает? Мы слушаем, Невен.

Трент открыл было рот, но тут поднялся Сван и прогудел:

— Помолчи, Трентон. Твои измышления по поводу диверсий и шпионов мы знаем наизусть. Мы собрались сейчас не для того, чтобы в очередной раз обсуждать этот бред.

— Это не бред, — сказал я. — И шпионов у нас хватает. Мне сказал об этом Адмирал. Верхним известно о нас очень многое. В том числе — все наши дороги наверх. Лучший способ скрыть собственное предательство — это обвинять в нем других, не так ли, Трент?

— Рассказывай по порядку, — прошелестел Грендель. — Потом будем решать, кого обвинять, а кого оправдывать.

Рассказ затянулся надолго. Единственное, о чем я умолчал — это о вопросах Адмирала по поводу Нора. Ни к чему членам Совета было знать, кем на самом деле они приходятся друг к другу. Под конец я выложил на стол перед Базилем видеорацию.

— Адмирал сказал, что ждет ответа через сорок восемь часов.

— Почему мы должны тебе верить? — вскочил Трент. — Йозеф погиб, а ты вернулся живой и здоровый. Что тебе пообещали за эту дезинформацию? Чем тебя купили? Пообещали оставить тебе этого мальчишку?

— Замолчи! — рявкнул Базиль. На моей памяти это был первый раз, когда он кричал. — Речь идет о выживании нашего сообщества, а ты опять кидаешься обвинениями, высосанными из пальца! Твои люди сеют смуту, Трентон, подбивают остальных совершить самосуд — и это именно сейчас, когда мы находимся в тяжелейшей ситуации! Не забывай, что у меня есть право объявить блокаду твоему клану, и я с огромным удовольствием сделаю это, если ты не перестанешь уводить Совет от обсуждения действительно важных вещей! Посмотрим, сколько ты продержишься в качестве главы, когда твои люди узнают, что им приходится голодать по твоей вине!

Я чувствовал, как Нор вцепился в мою одежду. Ощущал, что он напряжен, но не испуган. Наша жизнь действительно менялась — к лучшему ли, к худшему, но менялась. От решения Совета зависело все, но я не сомневался, к каким выводам они придут.

— Верхние пообещали нам клетчатку, — сказал я Базилю. — Адмирал просил передать: нам выделят плантацию и дадут лекарства против бактерий на фермах. Он не лгал, я знаю это совершенно точно. Мне дали кристалл с записью нынешнего состояния Корабля. Я мало что в этом понимаю, но если ресурсы действительно истощаются, выхода нет ни у нас, ни у верхних. Либо мы сотрудничаем, либо нас всех ждет гибель — кого-то раньше, кого-то позже. Но всех без исключения. До следующей звезды с планетной системой почти полсотни световых лет. Так долго корабль не протянет.

Наступила тишина, прерываемая только тяжелым дыханием Гренделя. Я вдруг подумал, что он совсем плох — за последние недели еще больше высох и сморщился. И для него, наверное, было бы счастьем умереть не в титанитовой коробке корабля, а на зеленой траве под голубым небом.

— Можете идти, — нарушил молчание Базиль. — Невен, если ты понадобишься, мы тебя вызовем.

— Я приду не один, — ответил я и добавил, предупреждая возражения: — Это не обсуждается.

— Хорошо, — махнул рукой глава Совета. — Пространство с вами, приходите вдвоем.

Нор молчал всю дорогу до каюты. И когда я потянул его к постели, на которой лежал забытый пакет, тоже молчал. Я вытряхнул один пирожок на ладонь и протянул ему.

— Он знал, кто я, малыш. И он… спрашивал про тебя. Мне кажется… мне кажется, он очень тебя любит и скучает. И очень за тебя боится.

Нор высоко вскинул голову и процедил сквозь зубы:

— Меня не интересует, по кому он там скучает и кого любит. Он не пришел ко мне, когда я в нем нуждался. И я видел, как тебя избили по его приказу. Не нужны мне его подарки.

— Глупый ты ребенок, — вздохнул я и положил угощение на стол. — Во-первых, это не его пирожки. Меня там перед уходом накормили, и я спрятал их для тебя. Во-вторых, меня не убили, а отпустили назад. Избили… ну так было бы странно, если бы отнеслись иначе. У нас с верхними, как-никак, война. Была, во всяком случае. Йозефа, вон, вообще пристрелили, хотя это ведь он меня оглушил и охране сдал.

Нор злился. Я чувствовал это всеми нервами — в нем просто кипело с трудом сдерживаемое бешенство. И отнюдь не Адмирал был тому причиной. Мне стало даже слегка не по себе — я ожидал чего угодно, но только не такой реакции на мои приключения.