Ковчег (СИ)

— И не факт, что верхние не решат сбросить этот контейнер с высоты, — заметил Рой, один из оставшихся в зале мутантов со способностями телекинетика. — Кто знает, какие у них планы на самом деле.

— Если бы нас решили уничтожить, проще было бы уморить голодом, — резонно заметил Грендель. — Нет, Рой, верхним нет смысла убивать глав кланов — ведь у каждого имеется замена. Что решит смерть нескольких человек?.. Невен, я догадываюсь, насколько тебе хотелось бы остаться, но я не могу брать Хильду наверх, а одному мне, боюсь, не справиться.

— Да я понимаю, дед, — я пожал плечами. — Тебе бы вообще лучше туда не подниматься.

— Может быть, — Грендель задумчиво покачал головой. — Но ты один тоже не справишься. Да и отправлять вас вдвоем с Бличем я не имею права. Если что-то действительно случится…

Я прекрасно понимал: дед сейчас думает не обо мне. Намного важнее для клана Блич — будущий глава. Его гибель означала катастрофу, и не только для клана. Он был самым опытным медиком из всех и единственным фармакологом, способным составить нужное лекарство из того минимума, который имелся в нашем распоряжении. Верхние обещали помочь, но с тем же успехом могли и отказаться от своих слов.

Нор сопел мне в плечо с таким отчаянием, что я даже испугался очередного взрыва его эмоций. Я очень хорошо их чувствовал: растерянность, страх, нежелание снова оставаться внизу и ждать, злость. И тоску, забивающую все остальное.

Так что я посмотрел на Гренделя и встал.

— Мы пойдем, дед. Если мне завтра снова наверх…

Он только головой покачал, глядя на нас.

— Ты снова не о том думаешь, Невен.

— Не о том, — согласился я. — Но я устал, дед, думать обо всем остальном. Дай мне одну ночь подумать о себе. Пожалуйста.

72

Одну ночь! Черт возьми, одну ночь! Я теперь что — мальчик на одну ночь, да?

Внутри из сложной смеси чувств поднималась злость. Такая, какой я никогда не чувствовал рядом с Веном — темная, злая. Не та, которая убивала, другая. Но все равно неправильная. Да, даже в таком состоянии я осознавал, что она несправедливая. Но это ничего не меняло: она несла меня за собой, увлекала в водоворот эгоистического желания сделать что-то неприятное и лучше всего — болезненное.

Поэтому, когда за нами закрылась дверь каюты и Вен тут же ласково обхватил меня руками, я резко развернулся к нему и толкнул к стене. Без сомнения, поддался он от неожиданности — в жизни я бы не сумел его прижать, если бы он сопротивлялся. Не дав ему сказать ни слова, я поднялся на цыпочки и дернул его вниз, с силой впиваясь в знакомые губы. Это не было поцелуем — это было захватом и порабощением.

Меня нисколько не смущало, что я ниже и слабее — сейчас мне требовалось доказать, что я не глупый мальчик, которого можно отодвигать, когда заблагорассудится. Бросать, откупившись одной ночью.

Он опять уйдет. Пообещал не уходить — и завтра же уйдет. А я останусь здесь, запертым в этих четырех стенах. Или, еще хуже, в стенах лазарета, под наблюдением Блича.

От этой мысли я озверел окончательно и принялся стаскивать с Вена рубашку, не заботясь о сохранности материи и пуговиц. Молча выдирал из одежды своего любимого мужчину, нисколько не думая о его комфорте и желаниях.

Вен попытался что-то возразить, отодвинуть, но я не позволил, снова решительно овладевая его губами и врываясь языком в рот. На секунду мне даже показалось, будто я ощущаю металлический привкус, но Вен аккуратно потянул липучку моего комбинезона, и я тут же забыл о таком малосущественном факте, нетерпеливо сбрасывая лямки.

Через минуту или, может, две мы уже были почти полностью раздеты и тяжело дышали. Вен опустился передо мной на колени, и я вцепился в его белую гриву, наматывая волосы на пальцы, притягивая голову к своему паху.

Мне не хотелось медленно и ласково, и, подчиняясь, Вен сразу взял мой член в рот полностью. Я выдохнул, откинулся, едва не стукнувшись затылком о полку с кристаллами, и тут же двинул бедрами вперед.

Горячо, влажно, жестко — и никак иначе. За то, что мне пришлось пережить. За то, что он вернулся всего на одну ночь. Только для того, чтобы уйти от меня снова. И снова. И снова…

Дорого бы я дал сейчас за способности к эмпатии. Чтобы не Вен слушал меня, а я — его. Как ему это — быть использованным для удовлетворения похоти? Подчиняться моим желаниям?

Когда жар поднялся до самой шеи, а яички поджались, я дернул Вена за волосы, заставляя отстраниться. Член с влажным звуком выскользнул из его рта и шлепнул меня по животу.

— В постель, — скомандовал я хрипло.

Кажется, я выглядел достаточно безумно, когда отшвыривал от себя свалившиеся на пол штаны и шагал те самые несчастные четыре шага от двери до кровати. Удерживаемый за волосы Вен сделал их на коленях. Я поднял его и толкнул, упал сверху и немедленно стал практически кусать его тело — призывно смотрящие на меня соски, грудь, живот. Вбил свое колено между его ног и принялся руками грубо ласкать внутреннюю сторону бедер.