Ковчег (СИ)

— Терпимо, — сказал я. — Сейчас пройдет.

Я закрыл глаза и попытался отдышаться. Боль отпускала медленно, неохотно. Май возился рядом, протер зачем-то мою руку.

— Что с Делией?

— Как всегда, спина. Я уже принял меры.

— Хорошо, одной заботой меньше.

Почувствовав укол, я дернулся.

— Лежи! — велел Май.

— Что это? — спросил я.

— Снотворное, — сквозь зубы ответил Май. — Поспишь — и все ушибы пройдут.

— Я не могу спать! — запротестовал я. — Мне завтра в семь утра на вахту!

— Успеешь, — Май похлопал меня по плечу.

— Но мне надо домой!

— А вот этого уже не успеешь… Помочь тебе раздеться?

По накатывающей на меня теплой дремоте стало понятно — и правда не успею. Видно, снотворное было сильным.

— Я сам разденусь…

Черт, там Вен опять будет с ума сходить.

— Май, передай, пожалуйста, вниз, что я остался ночевать у мамы, а? Поймай кого-нибудь из наших у лифта, пусть скажут Вену. Только про драку не говори!

— Если будет возможность, — недовольно ответил Май. — У меня, знаешь ли, нет времени караулить лифты.

Он встал и вышел из комнаты. А я, чувствуя, как тяжелеют веки и отказывает тело, медленно стащил с себя одежду и завернулся в одеяло. Успел еще подумать, как все нелепо получилось. И какой я все-таки неженка.

А больше ничего не помню.

Только сон — о каких-то жарких руках. И губах, сводящих меня с ума. О том, как ко мне прижимались и ласкали. И приятная тяжесть в паху, которую вытягивали из меня умелые губы, и судорога, скрутившая низ живота при оргазме.

— Вен! — шептал я, нашаривая его, чтобы потянуть на себя. — Вен!

Глаза почему-то не открывались, а мне так нужно, так нужно было увидеть его. И еще что-то сказать… я же собирался что-то ему сказать…

— Вен!

Наконец-то пальцы запутались в чужих прядях, но сказать я ничего не успел — упал в темную бездну сна без сновидений, на секунду ощутив ужас. Потому что что-то было не так.

87

Проснулся я с ощущением, что выспался на неделю вперед. С удовольствием потянулся, слушая равномерные щелчки метронома, доносящиеся в комнату, открыл глаза… И тут меня подбросило на постели — это же не моя каюта!

Второпях натянув штаны и схватив рубашку, я выскочил за дверь комнаты.

— Норик? — окликнула мама. — Иди завтракать.

— Какие завтраки, мам, ты что! Там Вен! А я!

— Вторые склянки сейчас пробьют. Вниз ты все равно не успеешь. Только позавтракать — и на вахту, — спокойно сообщила она, наливая в кружку тоник.

— Почему ты меня не разбудила?! — закричал я, судорожно пытаясь всунуть руку в рукав.

— Май велел не беспокоить. Сказал — доза снотворного такова, что ты сам проснешься в нужный момент.

Ах ты, черт! Еще и Май же здесь был, да. Очень вовремя подоспел. Впрочем, он постоянно появляется очень вовремя, этот Май Свенсон. Прямо незаменимый тип.

— Норик, что с твоим лицом? — ахнула мама.

Тьфу ты! А я ведь и забыл почти… Глянув в зеркало, я обнаружил живописный фиолетовый синяк на правой половине лица. М-да, красавец, ничего не скажешь. С таким лицом только в пилоты адмиральской шлюпки…

— Неудачно упал, мам. Май посмотрел — сказал, жить буду… Как твоя спина?

— Хорошо. Даже, можно сказать, замечательно. Словно заново родилась.

Приятно. Значит, все-таки кое-чему я научился с тех пор, как стал развивать свой дар.

— Ма, — запихнув кусок хлеба в рот, промычал я, — а ты не знаешь, Май передал вниз, что я здесь?

— Не интересовалась, — равнодушно отозвалась она. — Ты поможешь мне донести вещи до шлюпки?

— Тоже борт номер один? — поинтересовался я. — Какая палуба?

— Третья.

Удачный выбор, господин Адмирал. Не среди женщин, пользующихся особым вниманием высших офицеров, но достаточно близко, чтобы мама не чувствовала себя брошенной.

Словно угадав мои мысли, она проговорила:

— Твой отец замечательный человек, он всегда заботился о нас, и мне очень жаль, что ты…

— Пошли! — перебил я, решительно поднимаясь. — Здесь я больше рассиживаться не намерен.

На самом деле я все-таки собирался добежать до лифта — ну а вдруг мне повезет, и я встречу кого-нибудь из наших? Лучше бы, конечно, Вена, но на такую удачу рассчитывать сложно.

— Не забудь переодеться, — указала мама не терпящим возражения тоном — кажется, ей по-прежнему был не по нраву мой комбинезон. — Тебе прислали форму.

— И так сойдет, — попытался упрямиться я.

— Не сойдет, — не уступила она. — Специально для пилотов сшили.

Пришлось облачаться в светло-серые штаны и куртку на заклепках. Вот удивительно — в Скайполе совсем не практиковались пуговицы, а в Даунтауне, напротив, они были в большом ходу. Может быть, дело в том, что наверху их просто некому было пришивать?

Значок на нагрудном кармане тихо звякнул, столкнувшись с клепкой. Ну да, я понимал, что это глупость, однако где-то глубоко внутри плескалась радость от сопричастности — я снова имел право на форму. От привычки так легко не отмахнешься — это внизу люди обращали мало внимания на одежду, а меня учили гордиться принадлежностью к своему классу и, как следствие, — положенной в таких случаях формой…