Кожа

Хоуп сильно уставала от неработающих и общения с ними. Снова задавали вопросы про ее отношение к еде, людям, нравам, климату России. Принцесса радостно тут выступала переводящей — она тоже вместе со служащей захватывала всеобщее внимание. Несколько раз ее спросили про африканские обычаи и климат. Она устало отвечала, что не знает Африки, что ее Первая страна не Африка, а Америка. Спрашивали и про Америку, но как-то осторожно. Одна неработающая спросила, правда ли Хоуп мерзнет меньше, потому что такая кожа, как у нее, толще. Неработающие дети просили потрогать руки Хоуп и ее волосы. Два раза неработающие приглашали ее перейти к ним на службу. Один хозяин прямо во время ужина за общим столом, не очень-то шепча, предложил ей стать его любовницей и показал ей свое кольцо с небольшим прозрачным камнем. Однажды Хоуп сказала Принцессе, что устала и не поедет. Из-за чего Принцессу растрясла страшная истерика, в которой она, не стесняясь своей лжеподруги и работающих, кричала, что продолжающийся шквал внимания к ней «через Хоуп» есть лучшее, что с ней когда-либо происходило. Хоуп сделалось сильно Принцессу жалко, и она пошла. Но позже оговорила с ней, что мелких выходов будет не более четырех в неделю, крупных — не более одного, домашних — не более двух.

Зима тянулась долго, как дорога в этой Дикой и холодной стране. Хоуп все время слушала рассказы о том, как люди из других стран страдают из-за местного климата и много болеют. Она не страдала. Все, случившееся с ней в детстве, хорошее и плохое, подготовило ее к жизни здесь. К тому же у нее была теплая одежда, домашняя и уличная, а в доме Подруги принцессы в каждой комнате находилась печь. В комнате Хоуп — высокая зелено-красно-рыжая красавица. С зубчатой короной на голове, с прожилками балясин по бокам, с выпуклыми львами, цветами, ягодами, птицами с львиными телами, русалками и женщиной с очень длинными руками. Хоуп считала, что это самое красивое, что она видела в этом доме, да и во всех остальных хозяйских домах. Она обнимала иногда печь — не потому, что ей было холодно, а потому, что одиноко. Дикой она свою Вторую страну по-прежнему считала, впрочем, как и свою Первую. Как может быть не дикой страна, где есть работающие, которые подчиняются неработающим.

Хоуп пыталась понять, куда ей двигать дальше ее личную историю. К Принцессе и ее лжеподруге она уже привыкла. Во Второй стране Хоуп ожидала только работа предметом роскоши. В Первой стране ей приходилось быть только работающей. Принцесса не обращалась со служащей жестоко, и Хоуп жила у нее почти как хозяйка. Невозможно было предугадать, как с ней собираются обращаться другие неработающие, если она согласится служить кому-то другому. Зима, пока Хоуп служила Принцессе, все же померла, сменилась на повсеместную темную жижу. Колеса, ноги, копыта, лапы тонули в грязи. Работающие и звери ходили по ней, неработающие велели работающим стелить перед ними доски или носить их на руках. Потом наконец установилось солнце и все подсушило. Деревья начали выдавать зелень.

В одно из докофейных утр Хоуп услышала, как Принцесса шипит на Марусю и лупит ее. Этого давно не случалось. Когда служащая шагнула в комнату, работающая уже пробежала мимо в слезах и с красными щеками. Принцесса была сама краснощека от злости и чего-то странного другого. Хоуп подумала и поняла, что это стыд. Принцесса сказала Хоуп, что они загостились и что скоро они поедут наконец домой, на Принцессову землю, в Принцессин дом, к Принцессовым работающим. И объявила, что решила выдать Марусю замуж за своего Работающего с печами. Хоуп спросила, хочет ли Маруся замуж за этого Работающего с печами. Принцесса пошла пить кофе.