Козлёнок Алёнушка

После этого разговора мы фактически разошлись, но официально не развелись. Я отказался от развода из-за Лизы. Меня американский профессор предупредил:

– Любой стресс может ухудшить состояние ребенка.

Мы со Светланой на удивление спокойно обсудили ситуацию и договорились. Она делает что хочет, имеет столько денег, сколько ей для счастья надо, летает в свой любимый Лондон. Но мы не подаем на развод, жена периодически живет дома, Лиза знает: у нее есть мама и папа, все счастливы. Если у Светы появятся новые отношения, она не станет их демонстрировать. Пусть занимается тем, чем хочет, и с тем, кто ей по сердцу. Но Лиза не должна ничего знать. Я был уверен, что уж я-то в ближайшие годы ни на одну бабу не посмотрю. Для удовлетворения физиологических потребностей есть определенная категория дам соответствующего поведения. Но я брезглив до крайности и наивно верю в то, что мужчину и женщину должны связывать эмоции.

К Брониславе я сначала относился как к гувернантке, платил ей жалованье. Потом мы сблизились. Когда Лизе стало совсем плохо, Броня уже ждала ребенка, и я ее отселил в дом, который купил Лебедев. Единственный светлый момент во тьме тех дней: отсутствие официальной жены и мамы. Елизавета Петровна сильно переживала из-за болезни внучки, я боялся, что, узнав о кончине Лизы, бабушка заработает сердечный приступ. И когда меня предупредили, что для Лизы счет идет на дни, я отправил мать за границу. Очень не хотел, чтобы она видела малышку в гробу. Броня занималась похоронами, она находилась постоянно рядом со мной, но все приняли ее за одну из служащих. Светлана же в то время была в Лондоне. Я не стал ей сообщать об ухудшении состояния дочери.

– Почему? – удивилась я. – Вересова – мать Лизы.

– Только на бумаге, – возразил Леонов, – в данном случае я пожалел себя. Светлана могла не упустить случая устроить спектакль: упасть у гроба, рыдать, рвать на себе волосы. Увольте. Пусть сидит там, где сидела.

– Пресса написала, что ваша дочь походила на спящую принцессу, – вздохнула я, – просто красавица. Как кукла.

– Понятно, – хмыкнул Леонов, – вы выяснили, что Оля сделала по моей просьбе манекен. Да. Я позвонил ей, попросил о встрече, сказал: «Никому, кроме тебя, не могу сообщить правду. Болезнь изуродовала Лизу. Не хочу, чтобы внешность девочки стала предметом охов и ахов в соцсетях и темой обсуждения на телешоу. Помоги мне». Оля откликнулась мгновенно и выполнила мою просьбу. Лицо куклы было один в один как у Лизы, а тела не видно, оно в платье с длинными рукавами плюс покрывало. Гроб имел крышку из стекла. Никто и не подумал, что видит куклу.

Леонов сгорбился.

– Опять же из-за мамы мы с Броней скрываем наши отношения и наличие Кати. Елизавета Петровна прекрасный, добрый человек. Мне очень повезло родиться у нее. К тому же я появился на свет, когда мать была совсем молода. Я уже взрослый человек, а маму никто не назовет дряхлой. Она активна, в полном разуме. Очень хочу, чтобы мать прожила еще много-много лет. Опасаясь за ее здоровье, я удалил ее перед кончиной Лизы из Москвы. Но ведь постоянно скрывать смерть ребенка невозможно. В тот день, когда я сообщил Елизавете Петровне правду, заранее вызвал «Скорую», договорился с клиникой. И правильно поступил. Как только мама услышала о смерти малышки, у нее случился гипертонический криз. Слава богу, что «Скорая» уже стояла наготове, маму живо доставили в больницу. После возвращения домой она мне поставила условие:

– Не знаю, как сложатся ваши отношения со Светланой дальше. Но больше никаких детей. Порфирия – наследственный недуг. К сожалению, мы понятия не имеем о состоянии здоровья предков. Не хочу опять переживать то, что один раз с нами произошло. Если ты разведешься со Светланой, то следующей супруге тоже не стоит беременеть. Я не вынесу еще раз мучений ребенка. Панически боюсь повторения порфирии. Вот уйду на тот свет, и размножайся сколько хочешь.

Мама никогда не ставила мне условий. Тот разговор – первый и единственный. Мне пришлось согласиться. Но у нас с Броней уже родилась Катя. Я не могу рисковать здоровьем матери. Поэтому ребенок спрятан в Подмосковье.

– Екатерина Никитична или Никитовна Леонова, дошкольница, в Москве и области не зарегистрирована, – сказал Филипп.

– Дочь записана под другими отчеством и фамилией, – пояснил издатель, – докучливая пресса не обходит меня своим вниманием. Нет желания видеть папарацци под забором дома.

– Да уж, – вздохнула я, – чего только про вас ни напридумывали, когда Светлана выбросилась из окна.

– Да, понаписали и наснимали всякого, – поморщился Леонов, – Светлана слишком эгоистична для самоубийцы, депрессией она никогда не страдала.

– Есть описание места, где нашли вашу жену, – продолжал Филипп, – и заключение эксперта, там сказано, что это был несчастный случай.

Леонов встал, подошел к двери, открыл ее и громко сказал:

– Девочки, быстренько сбегайте к Филимоновой и Ане Павловой, скажите, что я прошу наборы подарочных изданий для моих гостей.

Потом издатель вернулся на место.