Козлоногий Бог

— Не то, чтобы это было так... Хорошо, мистер Пастон, я расскажу вам, почему это меня так впечатлило: однажды я участвовала в сеансе спиритизма, что, конечно, является совершенно неподобающим поведением, и медиум там превращался точно также.

— О, так вы теперь считаете меня медиумом, да?

— Ну, на самом деле, я не знаю, что на это ответить. Это длилось всего минуту. Я ничего не смогла толком рассмотреть. Но это невозможно было не заметить. Вы определенно стали кем-то другим ненадолго.

— Вы думаете, что именно это напугало мисс Уилтон?

— Да, я уверена в этом. Кажется, вы снились ей, когда у нее поднималась температура, и она не единожды кричала во сне «Не превращайтесь снова в Амброзиуса!..». Она была ужасно напугана, мистер Пастон; и я должна сказать, что и я тоже испугалась, когда увидела это своими глазами.

Хью возрадовался тому, что за его спиной было что-то, к чему он прислонился, ибо он был уверен, что без поддержки он бы отшатнулся. Но еще до того, как он успел хоть что-то ответить, даже если бы он был способен это сделать, в дверь магазина раздался настойчивый стук.

— Прошу прощения, — сказала миссис Макинтош, — Полагаю, что это мой носильщик, — и пошла вниз по узкой, пыльной лестнице. Хью слышал, как она открыла дверь внизу, и возглас удивления, последовавший сразу за этим.

— Миссис Макинтош, вы здесь? — услышал он голос своей старшей сестры.

— Да, леди Уитни, — последовал ответ в холодной манере, присущей шотландке.

— Я хочу видеть своего брата. Его машина стоит снаружи, так что бессмысленно говорить, что его здесь нет.

Хью решил, что будет лучше принять неизбежное. Он не хотел, чтобы Элис переругалась с Джелксом. Зная их обоих, они легко могли дойти до драки.

Он спустился вниз.

— Элис? — удивленно воскликнул он.

— Так вот ты где, Хью! Мы искали тебя повсюду. Ну и что значит весь этот цирк?

— Я просто хотел отстраниться от всего и побыть немного в тишине.

— Ты должен был сказать нам, где ты. Ты причинил нам массу неудобств. Все спрашивают о тебе, на письма ты не отвечаешь, а их было невероятно много. Где ты был все это время?

— Не важно, где я был. Я все равно тебе этого не скажу. Просто место отдыха, о котором я не хочу рассказывать.

— Ты был там один?

— Безусловно.

— Ну не так уж это и безусловно, насколько я знаю. Хью, кто такая эта мисс Уилтон?

— Она дизайнер, которого я нанял для помощи в обустройстве моего нового дома.

— Так ты уже даже и дом приобрел?

— Да.

— И где же он?

— Это не твое дело.

— Что с тобой случилось? Ты никогда не был таким раньше. К чему все эти секреты?

— К тому, чтобы меня не беспокоили, вот и все.

— И ты думаешь, я в это поверю?

— Нет, я так не думаю. И меня ничуть не волнует, веришь ты мне или нет.

Волна ярости, совершенно не похожая ни на что из того, что он испытывал раньше, поднималась внутри Хью, пока они пререкались, до тех пор, пока внезапно он не потерял дар речи. Он испытал странный жар и жжение, и обнаружил, что стоит, пристально глядя в глаза странной женщины, чьи раскрасневшиеся от злости щеки постепенно становились мертвенно-бледными под слоем макияжа. Он указал на дверь и произнес всего лишь одно слово: «Убирайся». Она ушла.

Хью снова начал подниматься наверх по ступеням, поскольку здесь, казалось, больше нечего было делать, и наверху встретился с другой странной женщиной и услышал, что она испуганно зовет кого-то еще. Место было ему не знакомо, он не знал, где он находится. Вошел мужчина, и сзади него, с тревогой выглядывая из-за его плеча, шла еще одна женщина. И эта женщина была ему знакома!

Впервые он встретил в реальности то лицо, которое так часто видел в своих снах. Суккуба, которая преследовала его по ночам на протяжении многих лет. Теперь он видел ее перед собой. И он не мог отвести от нее взгляда также, как и она не могла отвести взгляда от него.

Он знал, что рискует; и все же он чувствовал, что ничто больше не имело значения по сравнению с этим, и что он во что бы то ни стало должен ее удержать, чтобы она не ускользнула от него навсегда. Он сделал шаг вперед, отодвинул в сторону мужчину и схватил женщину за руку, притянув ее к себе. Он смотрел в ее глаза. Зеленоватые глаза, чего и следовало ожидать от суккубы; но он сразу же понял, что она не была злым демоном, посланным сбивать с пути души человеческие. Взгляд ее был неподвижен и искренен, и она смотрела прямо на него. Это были глаза женщины, а не дьявола.

И с ужасающей безнадежностью он осознал свое одиночество; оковы своих обетов; свое бессилие и невозможность вырваться из жизни, которой он был посвящен прежде, чем успел понять, в чем заключается истинный смысл бытия. Он был отрезан от всего этого. Он должен был отпустить эту женщину или он погубит себя самого. И в этот момент что-то страшное и свирепое пробудилось в нем и сказало, что пусть лучше он погибнет, но он ее не отпустит.