Козлоногий Бог

На практике в сумасшедшем доме, конечно, случаи душевных недугов разбирались совсем по-другому, но куда приятнее общепринятого способа для обеих сторон был этот — в котором было пиво.

— Я полагаю, Уотни рассказал вам, что они хотят признать меня сумасшедшим? Должен сказать, что они правы, только я этого не хочу. Я был бы счастлив, если бы вы заключили, что никакой я не псих. Я сделаю для вас всё, что угодно.

Доктор Аткинс, задобренный пивом, начал чувствовать себя так, как если бы его направляло Божественное Провидение, ведь его способ лечения душевных расстройств оказался весьма эффективным.

— Не беспокойтесь об этом, — сказал он, — Я прослежу, чтобы этого не случилось.

— Хотите еще пива? — поинтересовался Хью.

— Спасибо, не откажусь, — ответил доктор Аткинс.

Хью открыл еще одну бутылку.

— Пережили потрясение? — поинтересовался доктор Аткинс.

— Да, кошмарное потрясение.

— Хотите поговорить об этом?

— Не очень.

— Всё пройдет, дайте себе время.

— Надеюсь. Еще пива?

— Не возражаю.

Хью открыл еще одну бутылку. Доктор Аткинс достал пачку дешевых сигарет. Они сидели в дружеском молчании. Существовало множество куда более худших способов проведения психиатрических обследований, чем этот. Хью видел некоторые из них в действии и был невероятно благодарен.

— Вы знакомы с психоанализом? — спросил он своего медицинского советника, прикончив бутылку.

— Нет, не очень.

— Ну, а я знаком, — ответил Хью, — И я сверну вам шею, если вы примените его ко мне.

— Понятно, — ответил доктор Аткинс.

— Еще пива?

— Нет, боже мой, не надо. Мне же еще ехать домой! Пустыми бутылками уже уставлен весь пол.

На этом они расстались. Хью испытывал невероятное облегчение. Ему понравился доктор Аткинс и его страхи развеялись. Доктор Аткинс, в свою очередь, сразу же поехал домой и прежде, чем поставить машину, стал искать информацию о своем случае в книгах. Он знал, что добился успеха, но не понимал ни как, ни почему это произошло. Когда-то он точно также сидел рядом со своим другом, когда тот пережил тяжелейший удар, но тот случай не был связан с психиатрией. В надежде на лучшее он сделал пометку, способную усмирить любых львов и тигров. Больше этот бедный парень не мог сделать ничего. Медицина знает так мало о душах, больных или здоровых, и даже то, что она знает, она использует совершенно неправильно.

***

Весь следующий день, а потом и еще один, Джелкс провел на страже территории, но никаких вестей из вражеского лагеря не поступало. Как мистер Уотни и предполагал, доверенность стала искусным способом загнать их в угол и они быстро отказались от своих идей — по крайней мере, на данный момент, — и пока Хью не натворил чего-то действительно скандального, он находился в полной безопасности.

Но даже если этот меч больше не нависал над их головами, одна достаточно серьезная проблема всё еще требовала их внимания, ибо нельзя было отрицать того, что с Хью творилось что-то совершенно неправильное. Он пребывал в странной, безжизненной апатии и задумчивости, как если бы его душа находилась где-то в другом мире и мир этот был не самым приятным местом. Джелксу, который прочел много разных книг по психологии и повидал достаточно сломленных душ среди иезуитов — нервный срыв, мягко именовавшийся капитуляцией перед Богом, был обязательной частью их учебной программы, — совершенно не нравилось, как выглядел Хью. Он подозревал, имея представление о его сущности, что тот будет болтаться между апатией и возбуждением. Если что-то сможет прорваться сквозь оболочку его апатии, он тут же придет в возбужденное состояние; а когда это возбуждение измотает его, он провалится обратно в апатию. В конце концов, человеческий механизм — это двигатель внутреннего сгорания, работающий на топливе духа. Темперамент определяется уровнем жизненной силы. Джелкс понимал, что Хью страдал от перекрытия воздушного шлюза и может получить серьезный обратный удар, если шлюз прочистится. Если кто-то в этот момент повернет ручку запуска, то он запросто сломает себе запястье. Джелкс до смерти не хотел оставлять Мону наедине с Хью, но ради своего же блага он не мог больше оставлять бизнес без присмотра, если хотел, чтобы у него остался хоть какой-то бизнес, когда он вернется обратно. О том, что было на уме у Моны, он не имел ни малейшего представления. Иногда ему казалось, что она совершенно не понимает, как дела обстояли на самом деле, а иногда — что она знала намного больше, чем считала нужным озвучивать. Бесстрастное выражение лица Моны всегда было ее благословением.

Глава 21.

К концу недели Хью казался куда более адекватным; телефон был проведен, так что в случае непредвиденных обстоятельств Мона легко могла позвонить мистеру Уотни, доктору или полицейскому в зависимости от обстоятельств, и ей больше не нужно было полагаться на милость Хью или его альтер эго, Амброзиуса, который единственный из них двоих был способен вытворить что угодно; Джелкс решил рискнуть и на несколько дней оставить Монашескую Ферму на произвол судьбы, чтобы проверить, как там обстоят дела с его средствами к существованию.