Козлопеснь

Предполжим, у Никия или Каллия, сына Гиппоника, которые владеют сотнями рабов, вдруг заведется один раб, который не только попытается перерезать хозяину горло и сбежать, но и сподвигнет на это своих товарищей. Никий и Каллий — честные, благочестивые мужи; но разве в подобном случае они хоть на секунду замешкаются, прежде чем выпороть такого раба и запытать его до смерти? Разумеется, нет. Они достаточно богаты, чтобы позволить себе лишиться одного раба; в противном случае они прямо предложат всем остальным рабам бунтовать, да еще и подставят им глотки. И вы, мои сограждане-афиняне, владеете большим количеством рабов, чем кто-либо еще. Мы можете позволить себе лишиться одного раба, но не можете допустить, чтобы измена осталась без ответа. Поэтому, если вам дороги ваша империя, ваша демократия и самое жизнь, голосуйте за мое предложение. Если же нет, если вы готовы передать ваше единственное достояние в руки спартанцев и коринфян, голосуйте против.

Ясное дело, мы все проголосовали за и восхваляли его, пока не запершило в горле, а потом разошлись по домам, чтобы рассказать тем, кому не посчастливилось присутствовать, какое пиршество красноречия и здравого смысла они пропустили. Но мы — афиняне, поэтому на следующий же день кто-то предложил пересмотреть решение, и оно было пересмотрено и отклонено. По общему мнению выходило так, что раз мы проголосовали и за, и против, то были правы либо в первый, либо во второй раз — то есть в итоге в любом случае поступили очень умно.

♦

Итак, Клеон получил отлуп по Митилене. Это поражение, однако, не причинило ему никакого вреда, в точности как все нападки на него в комедиях. Настоящая проверка его способностей состоялась гораздо позже, примерно тогда, когда я женился на Федре и отправился на Самос.

Началось все с того, что Демосфен — блестящий, удалой и чрезвычайно удачливый военачальник, превратил довольно простую и довольно важную кампанию в Этолии в невероятный бардак. Он был слишком перепуган, чтобы вернуться домой, поскольку его обязательно приговорили бы к смерти или изгнанию, и сидел в Навпакте, ожидая перемены ветра. И ветер изменился. Не успев даже понять, что происходит, он вдруг одержал замечательную победу в Мессении и мог теперь без опаски вернуться домой.

Но Демосфен не умел вовремя остановиться и убедил афинян предоставить ему сорок первоклассных кораблей и полную свободу действий на Пелопоннесе и вокруг него. Дело в том, что на мессенском побережье он обнаружил место под названием Пилос, некогда стольный град знаменитого царя Нестора, а ныне — забытое богами место, не примечательное ничем, кроме определенной формы, которую только Демосфен ухитрился разглядеть. Его соратники-полководцы предлагали ему не быть таким дураком и присоединиться к ним в их духоподъемном занятии — сжигании посевов; Демосфена, однако, было не отвратить от его таинственной цели. Поскольку он мог позволить себе в открытую послать своих соратников-полководцев, то засел в Пилосе и читал Гомера, пока его коллеги не умыли руки и не отправились на войну. Но воины Демосфена — не то просто от скуки, не то по чьей-то подсказке — занялись укреплением Пилоса, используя для этого все, что подвернется под руку.

Царь Спарты Агис, возвращаясь домой после уничтожения урожая ранних бобов, самого богатого из всех, каких мне когда-либо удавалось добиться, прознал о происходящем в Пилосе и чуть не умер от удара. Вероятно, он тоже разглядел эту особую природную форму Пилоса, и собирался сам в свое время им заняться. Возможно, мои ранние бобы как-то повлияли на его мышление; так или иначе, он понял, что стоит отряду решительных мужчин окопаться в Пилосе, их никаким чертом не выковырнуть оттуда. Он пустился в путь со всей возможной скоростью, рассчитывая застать Демосфена врасплох.

Рядом с Пилосом лежит заросший лесом и необитаемый остров под названием Сфактерия, на который Агис перевез цвет спартанской армии, имея в виду его использовании в качестве базы для атак на Демосфена без необходимости устраивать рискованное морское сражение. Главная особенность Сфактерии заключается в том, что на ней нет пресной воды; спартанцы, впрочем, внимания на это не обратили, поскольку не собирались задерживаться дольше, чем на пару дней.

Тут-то и прибыл заказанный Демосфеном афинский флот и закипела кровопролитная битва между афинянами и континентальными силами Агиса — как на суше, так и на море. Невзирая на все усилия одного из спартанских командиров, которого звали Брасид, афиняне победили и спартанцам с тяжелым сердцем пришлось отступить. За исключением, разумеется, их лучших воинов, который застряли на Сфактерии без воды и кораблей.