Козырь. Создатель миров

– Мне, конечно, пришлось рассказать обо всем отцу. Он проклял меня и отправил палачом на плаху, – подытожил Фос и взмахнул рукой. – А когда Бо понял, что срок вашего мира близок, он передал весточку в Луксмир. Шанна, думаю, все время не переставала следить за мной и направила следом свой корабль. Дальше ты знаешь. Теперь спрашивай. Мне больше нечего добавить.

– Что с Древом времени, которое ты видел в Тенебрисе? – отбросив скромность, первым делом выпалил Юкон.

Фос замешкался – он явно не ожидал подобной осведомленности.

– Кто тебе сказал?

– Ты сам. Я видел, как вы разговаривали, в том шатре…

– Ах да. Подчинение. Мне не всегда удается держать в голове те возможности, которыми я не пользуюсь.

– Так что ты видел там?

Было заметно, что Фос ищет, как уйти от ответа. И с каждым мгновением мрачнеет все сильнее.

– Оно почти засохло.

Юкон не сразу сообразил, какие последствия влечет за собой признание. Но когда понял, отступил, будто от огня и, едва ворочая языком, спросил:

– Она умирает?

– Да. Ему осталась пара месяцев, может меньше. Ты должен быть осторожен: теперь Шанна будет искать тебя так отчаянно, как истощенный – крошку хлеба.

– Но если… Если ей все же не удастся найти меня, что будет с Тенебрисом?

– Он рухнет, а следом – и все его переходы. И миры, для которых он сейчас – единственный источник энергии, падут в бездну.

– Я не понимаю, – признался Юкон.

– Отец сказал, что Асса кое-что тебе уже объяснила о нашем устройстве, разве нет? Впрочем, не важно. Тенебрис живет по совершенно отличным от наших законам. Для нас завет Орбиса по-прежнему остался главным: подчинение ради пробуждения миров. Мы подчиняем, жертвуя собой, подвергая себя риску ослепнуть или сойти с ума, но не убиваем. Порабощенный, конечно, слабеет, но требуется всего пара ночей, чтобы он восстановил ту жизненную энергию, что мы отняли у него. Поэтому все наши миры живут отдельно от Луксмира – адепты заботятся о них и аборигенах.

– А Тенебрис?

– Ретриморы презирают подчинение так же, как мы – воскрешение. Они считают это пустой тратой себя, ведь ретриморы – и менкуры – рождаются далеко не каждый день. Нас мало, и если станет еще меньше, то все мироустройство полетит к чертям.

– Но ведь… – встрял Юкон, но Фос позволил ему продолжить: – Тогда, после воскрешения Битсари, ты сказал, что это смерти подобно.

– Ты не умеешь возвращать. Бо не учил тебя, поскольку я просил этого не делать. Мне не хотелось, чтобы ты вырос ретримором, – он помолчал, будто жалея о последних словах. – Тогда ты нарушил все возможные правила – схватил только что павшего и выпил его чуть ли не до дна. Чем дольше длится контакт, тем сильнее их души прилипают к твоей душе и тянут за собой. Разумеется, все ретриморы знают, что нельзя так рисковать. Но дело в другом.

Он перевел дух и тронулся с места, увлекая Юкона на другую сторону, туда, откуда были видны силуэты далеких-далеких островов, расплывчатые в парящем над водой тумане.

– Наши аборигены, как я говорил, восстанавливают энергию за пару дней. Но мертвые… Если ты выпил его до дна, то он уже бесполезен. В мертвом теле энергия не воспроизводится. Теперь представь, что мир нужно кормить каждый день. Где взять столько мертвецов?

Юкон вдруг подумал о том, кто кормил их мир. Неужели Бо? Но где он брал мертвых? С другой стороны, что в его мире было живого – чайки, рыба, Стервятник да Дурочка. Много ли ему требовалось?

– За первые полвека существования Тенебриса, – продолжил Фос, – они быстро росли. Все же Ретрим был из первых адептов, и его мир сам по себе обладал запасом энергии. Покуда он был жив, они разумно расходовали энергию, но потом трон занял Виехо и постановил, что их сил хватит для захвата Супермирья, необходимо только пробуждать как можно больше миров и всю собранную энергию отдавать Тенебрису. Тогда, что бы ни случилось с адептом и когда бы ни наступил срок, миры получат ровно столько энергии, сколько необходимо, и ни капли не прольется мимо. И стоит признать, он действительно многого достиг.

Фос окинул взглядом океан, спокойный и невозмутимый, как отец, ласкающий своими огромными сильными руками неразумных детей. Во взгляде его Юкон уловил то, что тронуло самые тонкие струны его души – нежность к стихии. Сколько бы океан не трепал лодку и самого Юкона, Юкон любил его. Должно быть за то, что не давал чувствовать себя совсем уж одиноким.

– Вслед за первым указом Виехо издал второй: после пробуждения мира немедленно приступать к уничтожению аборигенов. С таким подходом миру больше не требовалось так много энергии, как с живыми, и вместе с тем ретриморы опустошали мертвых, а все награбленное несли в Тенебрис или пробуждали новые миры. Они появлялись рядом с нашими, и мародеры грабили их без жалости и стыда. Луксмир им был не нужен, нет – Виехо собирался в конечном счете устроить нам полную блокаду. Но, слава Орбису, не успел.

Злорадство звякнуло в голосе Фоса цепями кандалов. Юкон искоса взглянул на него и рассеянно подумал: за что отец ненавидит уже мертвого противника больше – за нападения на его земли или за руки в красных перчатках?