Крабат

Крабат попытался их успокоить, хотел сказать хоть слово в объяснение, но Петар не дал ему договорить.

- Прочь это отсюда! - перебил он его. - Или дубиной получишь!

Тогда Крабат уступил воле парней, но досада взяла его. Какого лешего, что он сделал не так? Или он придал этому случаю больше значения, чем следовало? В последнее время постоянно были какие-то неприятности на мельнице, ссоры тут и там, на пустом месте. Помимо прочего, ему не стоило забывать об этом, он был здесь учеником - а ученику как раз и приходится что-то такое терпеть время от времени. Странно только, что раньше он никогда не ощущал этого. Только теперь, когда началась зима, они все бросились его клевать. Предстояло ли так тому и дальше быть, до конца обучения - ещё два полных года?

При случае Крабат спросил старшего подмастерья, что такое сотворилось с парнями.

- Чего они?

- Боятся, - проговорил Тонда, глядя мимо него.

- Боятся чего? - уточнил Крабат.

- Я не имею права об этом говорить, - сказал старший подмастерье. - Довольно скоро ты сам узнаешь.

- А ты? - спросил Крабат. - Ты, Тонда, не боишься?

- Больше, чем ты думаешь, - сказал Тонда, передёрнув плечами.

В предновогодний вечер они раньше, чем обычно, пошли в постель. Мастер в течение всего дня не показывался. Возможно, он засел в Чёрной комнате и там заперся, как он иногда это делал, - или разъезжал на санях по стране. Никто не скучал по нему, никто не говорил о нём.

Без слов забились парни после ужина на свои нары.

- Спокойной ночи, - сказал Крабат, как делал это каждый вечер, ведь так полагается ученику.

Сегодня, показалось ему, подмастерьям стало от этого тошно.

- Закрой пасть! - прошипел Петар, а Лышко швырнул башмаком.

- Ого! - крикнул Крабат, подскочив с тюфяка. - Полегче! Можно же просто сказать спокойной ночи...

Прилетел второй башмак, он задел Крабата за плечо, третий поймал Тонда.

- Оставьте мальчишку в покое! - велел он. - Эта ночь тоже пройдёт.

Затем он повернулся к Крабату.

- Тебе стоит улечься, юноша, и затихнуть.

Крабат послушался. Он не препятствовал, когда Тонда накрыл его одеялом и положил руку ему на лоб.

- Ну, спи, Крабат - и счастливого тебе Нового года!

Обыкновенно Крабат спал всю ночь до следующего утра, если только кто-то его не будил. Сегодня он проснулся около полуночи сам собой. Его удивило, что свет в фонаре горел и что остальные парни тоже бодрствовали - все, насколько он мог рассмотреть.

Они лежали на нарах и, казалось, чего-то ждали. Они едва дышали, едва ли кто-то смел пошевелиться.

В доме была мёртвая тишина - такая тишина, что парнишке показалось, будто он оглох.

Но он не оглох, ибо следом сразу услышал крик - и грохот в сенях - и как застонали подмастерья: отчасти в ужасе, отчасти с облегчением.

Случилось несчастье?

Кто это был - кто закричал там в последний смертный миг?

Крабат не размышлял долго. Одним махом он вскочил на ноги. Он подбежал к чердачной двери, хотел её распахнуть, хотел броситься вниз по лестнице, чтобы посмотреть.

Дверь была заперта снаружи. Она не открывалась, как бешено бы он её ни тряс.

Тут кто-то положил ему руку на плечо и заговорил с ним. Это был Юро, дурень Юро, Крабат узнал его по голосу.

- Пойдём, - сказал Юро. - Ляг сейчас обратно на свой тюфяк.

- Но крик! - задохнулся мальчик. - Только что кричали!

- Ты думаешь, - откликнулся Юро, - мы не слышали?

С этими словами он отвёл Крабата обратно на его место.

Мукомолы приподнялись на своих нарах. Молча, расширившимися глазами они неотрывно глядели на Крабата. Нет - не на Крабата! Они глядели мимо него, на спальное место старшего подмастерья.

- Что... Тонда не здесь? - спросил Крабат.

- Нет, - сказал Юро. - Ляг сейчас снова и попытайся заснуть. И не рыдай, слышишь! Рыданиями ничего не воротишь.

Новогодним утром они нашли Тонду. Лицом вниз он лежал у подножия лестницы. Для мукомолов, казалось, это не стало неожиданностью, только Крабат был не в состоянии осознать, что Тонда мёртв. С плачем он бросился к нему, звал его по имени и упрашивал:

- Скажи что-нибудь, Тонда, скажи что-нибудь!

Он схватил руку покойника. Ещё вчера он ощущал её на своём лбу перед тем, как заснуть. Сейчас она закоченела и была холодна. И такой чужой она стала, такой чужой.

- Встань, - сказал Михал. - Мы не можем оставить его тут лежать.

Он и его кузин Мертен перенесли покойника в людскую и положили его на доску.

- Как так получилось? - спросил мальчик.

Михал медлил с ответом.

- Он себе, - сказал он, прерываясь, - шею сломал.

- Тогда он, наверно... на лестнице оступился... во мраке...

- Может быть, - сказал Михал.

Он закрыл покойнику глаза, подложил ему под затылок пучок соломы, который принёс Юро.

Лицо Тонды было желтоватым. "Как из воска", - подумал Крабат. Он не мог взглянуть в ту сторону без слёз. Андруш и Сташко отвели его в спальню.

- Давайте тут останемся, - предложили они. - Внизу мы только мешаться будем.

Крабат присел на край нар. Он спросил, что теперь будет с Тондой.

- Ровно то, что бывает, - сказал Андруш. - Юро позаботится о нём, ему это не впервой делать - а потом мы его похороним.

- Когда?

- Сегодня после полудня, думаю.

- Без Мастера?