Краденое счастье. Книга 2

– Котенок не может оставаться одна. Она взбирается на стол и на шкафы и может упасть. А еще она не приучена к лотку, и мне надо следить, чтоб она не оставила свои… ну ты понимаешь… квартира ведь не моя. Если подруга узнает, она заставит меня ее выкинуть.

Скала не совсем понимал, к чему я клоню. Он стоял на лестничной площадке с идиотским видом.

– Посиди с ней, пока я поеду к дочери.

– Исключено. Я должен следить за тобой.

И тут же осекся, видимо, это не то, что ему было велено сказать.

– А кто узнает, что ты не следил? Я туда и обратно. Мне надо подписать там несколько бумаг, и я сразу прибегу домой.

– Угу. А потом Волин оторвет мне яйца! Нет!

– Хорошо. Я возьму ее с собой.

Мы заехали в больницу, и я подписала разрешение на следующую операцию. Врач поинтересовался вторым переводом, и я его заверила, что деньги зайдут в ближайшие пару дней. Написала смс Волину:

«Деньги нужно перевести завтра или послезавтра. День операции уже назначен».

Ответ пришел мгновенно:

«Чтобы деньги зашли через несколько дней, ты должна уже завтра переехать ко мне. За все надо платить».

Сволочь, которая хочет все контролировать. И давит своими проклятыми деньгами. Знает, что у меня нет выбора, что я сделаю ради дочки что угодно. Ничего, когда-нибудь и в моих руках будут козыри. И я тоже смогу играть. Открыла «заметки» в смартфоне, где был адрес одной из жертв. Точнее, не адрес. Его я бы нигде не достала. Но в одном из интервью с матерью девушки, убитой маньяком в том же году, в котором этот ублюдок искалечил и меня, на фото показали улицу и дом, где жила убитая, имя, и я записала. А бабушки на лавочках часто разговорчивы. Очень надеюсь, что несчастная женщина никуда не уехала и мне удастся с ней поговорить.

– Мне надо еще в одно место. Не домой.

– А куда?

– Эээ, проведать подругу мамы. Я давно к ней не ездила. Ты посидишь с ней, пока я быстро сбегаю? А то она тебе машину загадит.

Я совсем не ожидала, но он согласился, особенно после того, как я посадила ему в руки Котенка, и та заурчала и уставилась на него своими голубыми глазёнками, а потом зевнула розовым ртом.

Вышла из машины и увидела, как пришло уведомление о новом сообщении от Но Нейма. Не выдержала и открыла его на ходу.

«Привет, Рапунцель. Ждала меня?».

Глава 13

– Алена… мы дружили. – соврала я, глядя в бледное лицо пожилой женщины с седоватыми волосами, заколотыми на затылке в небольшой хвост. Я бы скорее приняла ее за бабушку девушки, а не мать. Горе творит самые разные метаморфозы с людьми. За эти годы она совершено изменилась и теперь стояла в дверях с двумя палочками. Ее ноги были забинтованы широкими бинтами и выглядели отекшими. Я видела этот загнанный взгляд, когда на этом свете удерживает лишь какая-то тоненькая ниточка, когда еще не до конца пришел к мысли, что жить дальше не имеет смысла. Такой же взгляд был у моего отца в те короткие моменты, когда он был трезвым. Я никогда раньше его не понимала и считала предателем… Возможно, надо прощать. Но я не простила ему того, что он выбрал не меня, не простила того, что оставил одну карабкаться с самого дна наружу и не протянул мне руку. Скорее, наступил на голову и попытался столкнуть еще ниже. Я часто видела себя тем самым табуретом, на который он встал и который оттолкнул, чтоб дергаться в петле и убегать от проблем туда, где вряд ли он смог бы встретиться с мамой.

Но я поняла его, когда вошла в палату Вари и увидела ее, обмотанную бинтами, с трубками в тонких ручках и катетером, прикреплённым к головке. На ее запястьях пропали венки, и это было единственное место, куда смогли установить капельницу… Я помню страшную и тоскливую мысль, которая промелькнула в моей отяжелевшей голове «Если она умрет — я уйду за ней. Я не справлюсь с этой болью… она меня раскрошит». Возможно, отец чувствовал тоже самое после смерти мамы. Невыносимую дикую боль. И я, увы, не смогла ее заглушить. Или была слишком маленькой для этого.

Как и у этой несчастной женщины, стоящей напротив меня и выглядевшей лет на десять старше, чем на том идиотском интервью, которое выдрали у нее беспардонные к чужому горю журналисты, прямо на кладбище.

– Да? Я не помню, чтоб она рассказывала мне о вас… Хотя я уже поняла, что многого не знала о ней. А должна была…

Зазвонил сотовый, и на дисплее я увидела номер Волина. Сбросила и сунула аппарат в карман.

– Не должны. Мы многого не знаем о любимых людях, и это не наша вина… а как бы больно это не звучало – это их вина. Они не сочли нужным нам раскрыться до конца.

Она резко подняла голову и посмотрела мне в глаза. Не знаю… мне кажется, ей не понравилось то, что я сказала. Видимо, она предпочитала считать виноватой именно себя.

– Зачем вы пришли?

– Поговорить о ней… Можно мне поговорить о ней с вами? Больше не с кем.