Краеугольный камень

Мужские голоса подхватили, однако тихонько, едва не шепотком, чтобы, видимо, не заглушить, не потревожить женское пение, слаженное, печально тягучее и какое-то очень личное:

Ни ложбиночки пологой,
Ни тропиночки убогой.
А как же коням быть?
Кони хочут пить.
Вот и прыгнул конь буланой
С этой кручи окаянной.
А синяя река
Больно глубока.

И другим песням дали волю, щедро и любовно повивая ими избу, и двор, и улицы. Песни цветасто и звончато развёртывались по полю и пабереги к Ангаре, дальше сливались с просторами этой таёжной вселенной.

И не смолкало пение до тех пор, пока последний зилок не был загружен и отправлен в путь.

Да и как было не разливаться красивыми, задушевными словами и чувствами, если столькой благодатью дышала в лицо и грудь природа и жизнь.

А кто не пел вслух, у того, было заметно по взволнованному лицу, душа подпевала.

Глава 63

Хорошо работалось, и мысли были желанные, основательные, хотя иногда переменчивые, неподатливые. Казалось, что вычитывались они сими секундами из какой-то надёжной, проверенной веком книги. Или даже не из одной.

Но, может статься, некоторые из этих мыслей и были когда-то откуда-то вычитаны, и вот всплыли в памяти, возбуждённые переживаниями, заботами, трудами.

«Не столько доблестью или подвижничеством отдельных людей, а нередко, если даже не всегда, именно всем миром, именно в единстве и взаимном уважении, всякими разными нами, кого судьба время от времени вот так, как в эти два дня, собирает вместе, мы может спасти и оберечь дарованное нам нашей общей жизнью, нашими предками, а возможно, и самой историей».

Вплеталась в мысли и чувства очередная песня, и хотелось в неё вдуматься, а то и подхватить мотив и слова:

…А река бежит, зовёт куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре,
По Ангаре…

«Кто бы мы ни были, великие грешники или великие праведники, высокие начальники или простые работяги, теми, кто верит в капитализм, в социализм или же в какой-нибудь иной изм, путаники ли мы или какие-нибудь образцовые, правильные личности, но только вместе, в сплочённости, в сочувствии и помощи друг к другу можем противостоять лиху и злу».

«О чём они поют? Да о том, любезный, и поют, о чём невозможно не петь, – о жизни, какая она есть, но и какой бы ей стоило стать. О мечтах поют. А они, мечты и мечтания наши, то всё махонькие, махонькие, сугубо личные, близкие к телу как своя рубаха, а то нежданно, точно гром и молния, – ка-ак развернутся, запоют полным голосом в груди. Но знаю: лишь тогда вырастают и крепнут твои мечты, когда ты вместе с людьми, заодно с ними. Разве не так? Хочется верить».

Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова!..

«Задуй-Задуевич или наши знатные сибирские холода – лихо и зло природное, естественное, и вся наша человечья история – преодоление всевозможных и бесконечных стихийных бедствий, неблагоприятных обстоятельств. Но всё же господствуют в мире лихо и зло, творимые нами, людьми. И живём мы хотя бок о бок, соседями, коллегами, но нередко – на войне как на войне. Бывает, себя не можем укротить, привести в чувства, одуматься вовремя, не хотим пожить хотя бы малость не по выгоде, а впрок, – и приходится нам противоборствовать и с силами природы, и, увы и, замечаю, охотнее, друг с другом. А казалось бы, что проще, разумнее, полезнее и даже приятнее – живи, человек, в радость себе и людям, потому как век твой – ой и ах! – до чего же короток, несправедливо и, возможно, злокозненно короток».

…Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!

«Слова песни щемят душу, призывают, если не сказать, обязывают быть всегда человеком. Но, однако, где, где же она, эта чистая, безгрешная, святая любовь к жизни и, если не любовь, то хотя бы уважение друг к другу, к нашему человеческому достоинству? Где, в конце концов, терпимость, терпение, долголетнее ожидание в трудах и скорбях своего лучшего часа? Иной раз задумаешься – и представляется: вся жизнь наша – война за войной, битва за битвой, перестрелка за перестрелкой, укол за уколом, унижение за унижением. И когда баталиям исход – неведомо».

Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная!
Ты у меня одна заветная,
Других не будет никогда…