Край навылет

Тем временем Шноблинг желает поговорить о ком же еще, как не о Принцессе Хайдрофобии. Когда Максин удается снова выставить его нездорово-одержимую задницу за дверь, ей остаются какие-то жалкие полчаса на подготовку к ее, как же это назвать, рабочему рандеву с Виндустом. Она как-то оказывается дома и обездвижена перед чуланом у себя в спальне, и не понимает, почему ум у нее вдруг так пуст. Поливинилхлорид, что-то ярко-красное, быть может, хоть и не неуместное, почему-то отсутствует у нее в инвентаре. Джинсы тоже не обсуждаются. В конце концов, углубившись, на горизонте события чуланного забвенья, она замечает шикарный костюм для коктейлей пригашенного баклажанного оттенка, давным-давно открытый на полной распродаже «Галери Лафайетт» и сохраненный по причинам, в которые, вероятно, не входит ностальгия. Она пытается придумать способы, которыми Виндуст может это прочесть. Если только станет читать, если просто не схватит и не примется сдирать… Повторные сообщения с Верхушки, или же она имеет в виду Вертушку, Женственности громоздятся неотвеченные.

24

Адрес – с дальней западной стороны нижней Адской Кухни, среди железнодорожных депо и подъездов к тоннелю, безразлично пропаханных сквозь район, чьи бессвязные фрагменты брошены выживать, как умеют, лофты, звукозаписывающие студии, салоны бильярдных столов, прокаты киносъемочного оборудования, разборные мастерские… Поумневшие доки от недвижимости, знакомые Максин, уверяют ее, что это следующий горячий район. Переустройство витает в воздухе. Настанет день, и сюда протянут подземку Номер 7, а у Центра Джейвица будет своя станция. Когда-нибудь здесь разобьют парки и вознесутся кондоминиумы и роскошные гостиницы для туристов. Пока же тут лишь продуваемый ветрами район, до которого трудно добраться: гости с других планет, что прибудут сюда через столетия после того, как Нью-Йорк давно забудут, решат, что роль его была ритуальна, даже религиозна, что он использовался для общественных зрелищ, массовых жертв, обеденных перерывов.

Сегодня здесь вниз и вверх по 11-й авеню громадное сборище полиции, она кишит по всем кварталам аж до Десятой. Максин вполне довольна в данный момент не идти пешком. Таксист, чьей проблемой оно стало, считает, что это, наверное, полицейские учения, отрабатывается сценарий захвата Центра Джейвица террористами.

– Зачем, – недоумевает Максин, – такое кому-то может понадобиться?

– Ну, допустим, это произошло во время Авто-Шоу. Тогда у них окажутся все машины и грузовики. Кое-что могут продать за деньги на бомбы, «АК» и прочую срань – у таксиста тут явно свой сценарий, – а клевые тачки вроде «феррари» и «панозов» оставят себе, грузовики конвертнут в военные машины, о и еще им придется угнать целый флот автомобилевозов, «питербилт 378-х», что-то вроде. А… все реально хорошие винтажные тачки, «испано-сюизы», «астонмартины», их они могут оставить в заложниках.

– Дайте нам десять лимонов, иначе мы расфигачим эту машину?

– Погнем антенну хотя бы, без такого, после чего можно серьезно проебать цену при перепродаже, надо понимать. – Вокруг них повсюду Бравейшие – толпятся, роятся, стоят на часах, бегают строем взад-вперед по улице. Сверху, в ярком предосеннем небе свою терпеливую укрытую разведку продолжают НЛО. То и дело приближается коп с матюгальником, зыркает глазом и орет, чтобы такси проезжало.

Наконец они достигают адреса, который выглядит как шестиэтажное съемное здание, немодное, заброшенное, намеченное когда-нибудь к сносу и замене на какую-нибудь многоэтажную кондо-разводку. По ночам, может, одно освещенное окно на этаж. Максин оно напоминает ее район города еще в восьмидесятых, когда округа кооптировалась. Жильцы, которые не могут или не хотят выезжать. Застройщики, которым не терпится все снести, ведут себя очень неприятно.

Когда она жмет на жужжалку, похоже, минут десять на нее пялится и лыбится внезапное собрание половины окрестного населения, и только потом из динамика-недомерка доносится пронзительный шум, который может быть чем угодно.

– Это я – Максин.

– Ннггахх?

Она еще раз орет свое имя и вглядывается сквозь немытое стекло. Дверь остается неотжужженной. Наконец, когда она уже отворачивается, возникает Виндуст и открывает.

– Звонок не работает, так с ним всегда.

– Спасибо, что поделились.

– Хотел поглядеть, сколько вы прождете.

Пустынные коридоры, неметеные и недоосвещенные, они тянутся дальше, чем можно судить по внешним габаритам здания. Стены отдают нездоровым блеском жутковатых желтых и зеленых с акцентами сажи, цвета медицинских отходов… Открыты всевозможному проникновению, кроме сквоттеров, которые то и дело попадаются на линии визирования и тут же пропадают, как мишени в стрелялках от первого лица. С площадок убрали ковровое покрытие. Протечки не чинят. Краска болтается. Флуоресцентные лампочки на заемных сроках пурпурновато потрескивают над головой.