Крах советской модели экономики

необходимые ресурсы и силы. Но в нормальных условиях она просто не выдерживала

никакого сравнения с рыночной моделью.

Во-первых, советская экономическая модель истощала ресурсную базу страны, требовала перерасхода (по сравнению с рыночной) ресурсов всех видов: труда, капитала, инвестиций, земли. Какой ресурс ни возьмёшь – везде мы расходовали его больше на

единицу конечного выпуска (ВНП), чем в странах с рыночной экономикой. Иными словами, советская экономическая модель адекватна экстенсивному типу производства, она хороша

для искусственного стимулирования (на первых этапах), расширяющихся, количественных

объёмов производимой продукции. Но она не годится для интенсивного типа производства, базирующегося на экономии используемых ресурсов, и, следовательно, на прибыли.

Однако именно от прибыли зависят перспективы развития производства.

Во-вторых, советская экономическая модель не приемлет ускоренного и

широкомасштабного научно-технического прогресса, ибо не содержит внутренней

мотивации к качественному совершенствованию.

В-третьих, эта модель порождает массовый дефицит, она не ориентирована на

меняющийся спрос, она ориентирована на плановый показатель, который меняется лишь раз

в год, а то и в пять лет.

В-четвертых, для своего функционирования эта модель нуждается в тоталитарном

или в лучшем случае авторитарном политическом устройстве. Социально-экономический

или общественный строй в этом случае не может быть демократическим. Уже одно это

исключало сохранение советской экономической модели в условиях гласности и других

демократических процессов в нашей стране, которые начались в период горбачёвской

перестройки.

В-пятых, эта модель привела сначала к искусственному наркотическому взлету, то

затем к постепенному затуханию темпов экономического роста СССР, более того – к спаду

производства, серьёзному отставанию нашей страны от стран Запада. Наше

прогрессирующее отставание обнаружилось не в 80-е или 90-е годы, оно обнаружилось еще

в конце 50-х – начале 60-х годов. В период брежневского застоя это отставание стало

особенно нарастать. Мы пытались его замедлить с помощью огромного экспорта нефти и

газа. Но мы не хотели всерьёз заняться совершенствованием нашей экономической модели, как это начали делать Венгрия с 1968 г., Польша с 1971 г., Китай с 1978 г. Мы потеряли

много времени, и период, когда можно было бы постепенно и безболезненно перейти на

рыночную модель, бездарно прошёл. Так что, нечего на зеркало пенять…

Централизованное планирование в рамках жёсткого режима единоличной власти

очень напоминает фирму монополиста с вертикальной системой управления всеми

нижестоящими звеньями. В этом смысле бывший СССР – это корпорация-монополист,

главная задача которой – удержаться и выстоять в этом мире всеобщей вражды и

конкуренции, сконцентрировать свои силы на достижении главной цели – обеспечении

самоподдерживающегося роста, внутренней согласованности всех своих звеньев с помощью

действенного контроля и искусственного подстёгивания.

На кого работала советская модель экономики? Конечно, не на народ, не на рабочий

класс. Она работала прежде всего на хозяина страны, советскую номенклатуру, на партию, на укрепление их власти, положительного имиджа, на мощь страны. И здесь она достигла

своих целей, пока внутренняя болезнь и начавшаяся эрозия всей системы реального

социализма не ослабила, а затем и не разрушила её.

А теперь уместно задать такой вопрос: если старая СМЭ себя не оправдала, почему

нынешние экономические реформы не принесли успеха, почему до сих пор страна не имеет

эффективной рыночной экономики и почему объём производства и уровень жизни народа

снижаются и в настоящее время существенно ниже, чем в советском прошлом?

Сегодня рыночная трансформация в России идёт и медленнее, и противоречивее, и

неизмеримо дороже, и неэффективнее, чем в Польше, Венгрии, Чехии и в странах Балтии.

Реальный социализм у нас был намного дольше по времени, чем в этих странах, идеологическая, психологическая и ментальная заданность оказались намного сильнее. Эта

историческая аномалия проросла глубокими корнями в стране и обществе. Россия получила

в наследство кадры могучей советской номенклатуры, идейно «подготовленных»

директоров и учёных, не заклеймила социализм как неэффективную, бесчеловечную и

аномальную систему, не запретила компартию, не принесла покаяние, что помогло бы ей

сейчас двигаться по рыночному пути.

Доставшиеся в наследство производственный аппарат, уродливая структура

производства и гигантские по своим размерам предприятия вместе с вытравленными

административно-командной системой предпринимательскими и инновационными

стимулами оказались серьёзной преградой на пути российской рыночной трансформации.