Крапивники

Помещение не поражало своими размерами, тем не менее, я раз за разом восторженно оглядывала восемь вместившихся парт, шкафы, черную доску и корзинку с мелом на массивном учительском столе.

Что мне тут больше всего нравилось так это окна в двух противоположных стенах — света много и сквозняк можно сделать, чтоб быстро проветривать помещение. И ещё потолок — две плоскости, сходящиеся под прямым углом.

Заглянув в свой ящик стола, я достала чашку, зачарованную огненным плетением.

Наполнила её водой из специально проведённого в кабинет крана — многие артефакты в процессе создания требовалось охлаждать водой для предотвращения перегрева и возгорания.

После нажатия кнопка-кристалл в основании чашки засияла красным светом огненной энергии. Вода начала греться.

В кипяток опустились высушенные листья чая. Чашка была отставлена на угол стола.

Пока напиток настаивается, нужно достать артефакт, который мы со студентами сегодня будем разбирать на кружке.

Бандура размером с увеличенный втрое кирпич покинула шкаф и опустилась на угол стола, рядом с чашкой. Я заняла учительское кресло и достала художественную книгу.

— Ждём…

Под чудачества главных героев и их пламенные диалоги я досыпала в чай сахар и успела опустошить чашку на половину, прежде чем в дверь раздался стук.

В кабинет сунулся нос какого-то пацана.

— Можно?

— Вы на кружок по артефактам?

— Да, — парень открыл дверь. Следом за ним зашло ещё двое.

— Здрасте, — из трёх поздоровался один.

— Здрасте, — ответила я, тут же прикладываясь к чаю.

Сделаю вид, что не нервничаю по поводу первого рабочего дня. Эти дети такие же как я несколько лет назад.

— А Вы что так рано? Перемена ещё десять минут.

— А нам в коридоре сесть негде.

Ребята сели кучкой, достали монетку, поставили на ребро и щёлкнули по ней, заставляя крутиться, и принялись по очереди тыкать в неё пальцами.

— Что вы делаете? — я встала и подошла ближе.

При взгляде с меньшего расстояния стало ясно, что они не просто тычут в крутящуюся монету, а легонько толкают, ускоряя и замедляя ей вращение.

— Надо крутить монету, — объяснил один из студентов, прицеливаясь, чтобы щёлкнуть по медяку. — Тот, у кого она упадёт — проигрывает.

Занятый разговором со мной, парнишка не рассчитал силу удара и металлический диск со звоном улетел с парты.

Другой игрок поймал денежку прежде, чем она достигла земли.

— Блин!

Проигравший сжал руку в кулак и приложил к столу. Поймавший монетку приятель упёр в стол средний и указательный пальцы правой руки. Большим прижал монету и резким движение запустил её вперёд, между средним и указательным. На большой скорости ребро монеты влетело в костяшки на кулаке.

Проигравший шумно засопел, потирая руку. Только теперь я заметила, что у всех троих руки разбиты. Местами до крови.

— Ну и игры у вас. Может, пойдёте в коридоре поиграете? С меня ведь администрация спросит, почему у детей руки разбиты.

— Если узнает, — уточнили ребята. — Мы им не расскажем.

Плотно сжав губы, я вскинула руки, сдаваясь, и, развернувшись на каблуках, ушла к столу:

— Я ничего не видела.

Дети играли. Постепенно подтягивались и другие. Девочки либо садились рядом ради зрелища, либо отсаживались подальше и делали вид, что всё происходящее их не касается. Мальчишки, в большинстве своём, присоединялись к игре.

Из раскрытого окна донёсся звон колокола, оповещающего о начале урока.

— Так, молодёжь, заканчивайте, — я отставила на край стола чашку и встала возле приготовленного для урока артефакта.

Дети расползлись по кабинету, заняв все свободные места.

Я стояла в небольшом помещении, под завязку забитом детьми. На первое занятие пришли все. Кто-то из них, наверняка, перестанет ходить на мой кружок, кто-то будет пропускать единичные занятия по болезни или другим причинам, но сегодня они тут почти все.

И они все на меня смотрят.

Чёрт.

— Здравствуйте…

Здравствуйте, кто? Как к ним обращаться? Дети? Я старше их всего на шесть лет — это пятый — старший — курс. Господа студенты? А студентки? Дамы и господа? Так я не спектакль объявляю.

— Здравствуйте.

Погрузившись в свои мысли, я и думать забыла о том, что дети должны мне ответить и их приветствие показалось громким и неуместным.

Чёрт… надо что-то сказать. Хоть что-то.

— Обскуранты-мракобесы, враги науки и просвещения.

Господи, а это вообще откуда⁈ Это цитата Эдмунда, но я даже слабо помню контекст, в котором он это говорил.

Чёрт… раз уж я это вякнула вслух, придётся как-то с этим работать.

— Так описал подростков мой хороший знакомый, профессор Эдмунд Рио, — я сделала глубокий вдох. — Записываясь на этот кружок, посвящённый артефакторике, вы, наверняка, слышали о том, что в конце года некоторые из вас получат предложение о работе в сети больниц «Крапивник» над уникальным проектом. Все об этом слышали?

— Да.

— Отлично. Так вот…

— А когда Вы расскажете, над чем именно мы будем работать? — перебил мальчишка, которому при мне запустили в руку монеткой.