Красавиц мертвых локоны златые

– И конечно, – продолжила я, резко меняя тему (тактика, которой я научилась у инспектора Хьюитта), – вы были свидетелями разных удивительных обычаев?

Разумеется, я не хотела выдавать себя, поднимая вопрос ядовитых бобов. Пусть они сами придут к этой теме.

Но мисс Персмейкер не из тех, кем можно манипулировать.

– Вряд ли это подходящая тема для беседы в гостиной, – сказала она, бросив предостерегающий взгляд на мисс Стоунбрук. – Не стоит говорить, что мы очень надеемся на отдых в Букшоу. Вы должны поделиться рецептом ваших лепешек, миссис Мюллет. Мы сто лет не ели ничего настолько изысканного.

Она тщательно перекрестила третью лепешку и засунула ее в рот.

– А где ваша сестра Дафна? – поинтересовалась мисс Стоунбрук. – Миссис Ричардсон говорила, что знакомство с ней будет для нас весьма приятным.

– О, она в библиотеке, – ответила я. – Работает над своими мемуарами.

– Мемуарами? – опешила мисс Стоунбрук.

– Да. Решила, что, поскольку наша старшая сестра Офелия вышла замуж, теперь она может полностью сосредоточиться на книге.

Это в общем-то правда. Даффи вознамерилась написать наполовину правдивую, наполовину вымышленную историю нашей эксцентричной семьи.

«У меня уже есть рабочее название, – объявила она мне. – “Слепни в майонезе”. Я стану непристойно богатой и буду давать интервью по радио в темных очках. Если ты хочешь провести жизнь, сидя на влажном кладбищенском мху, ради бога, но, если я не сбегу из этой дыры, к двадцати годам у меня развалятся кости».

– Подумать только, – сказала мисс Стоунбрук, имея в виду мемуары Даффи.

– Она не любит, когда ее беспокоят, – продолжила я. – Авторы не выносят слова других людей. Только свои.

Я изобразила страдальческую гримасу, как будто знаю это не понаслышке.

– Что ж, – объявила мисс Персмейкер, с отчетливым лязгом фарфора поставив чашку и блюдце на стол. – Мы удалимся в наши комнаты отдохнуть. Прошлой ночью в доме викария мы почти не спали: репетиция хора и тому подобное…

– И предыдущие три ночи в Бальзам-коттедже тоже, – проблеяла мисс Стоунбрук, стремясь оставить за собой последнее слово. – Мы совершенно не привыкли к постоянному трезвону телефона, верно, Дорис? Это такое варварство, если подумать.

10

Я не могла дождаться, когда они уйдут. Мне хотелось прогнать обеих миссионерок наверх в их постели, как стаю гусей, но в качестве хозяйки Букшоу пришлось изображать светский лоск. Вопросы о ядовитых бобах придется отложить на потом.

– Хорошего отдыха, – выдавила я, когда они скрылись за перилами.

Я вернулась в гостиную, где меня ждал Доггер. Мы поставили рядом два кресла и принялись за остатки еды.

– Ты слышал, что она сказала? – спросила я, имея в виду мисс Стоунбрук. – Они три дня жили в Бальзам-коттедже, перед тем как перебраться в дом викария.

– По всей видимости, – сказал Доггер. – Тем не менее в доме не было следов их пребывания, когда мы… м-м-м… проводили там рекогносцировку.

– Какой миссионер возьмет на себя труд уничтожить свои следы, покидая место, где он провел ночь? – удивилась я.

– В джунглях, думаю, все, – ответил Доггер. – В Бишоп-Лейси… да, хороший вопрос.

Хорошо, что мы такие внимательные охотники, подумала я. Но постойте-ка! Разве мы не забыли кое-что?

– Ты проверил корзины для мусора? – спросила я. Я о них совсем не подумала.

– Да, – сказал Доггер. – Отходы принадлежали одному-единственному обитателю – миссис Прилл. Сиротливые банки, одинокие газеты, единичные конверты. Никаких признаков совместного обеда или чего-то вроде.

Что бы он ни подразумевал под этим.

– Единичные конверты? – переспросила я, навострив уши. – В мусоре были письма?

– Только конверты, – уточнил Доггер. – Два от доктора Брокена из аббатства Голлингфорд. Даты шли подряд.

– Постой! – Я подпрыгнула на кресле. – Разве это не доказательство того, что он в здравом уме?

– Даже если нет. – Доггер улыбнулся. – Четыре-пять дней назад у него была ремиссия. Именно эти даты указаны на конвертах, адресованных его дочери, и я предполагаю, это его почерк. Рука пожилого человека, но разборчивая.

– Ты оставил их на месте, чтобы инспектор Хьюитт их нашел?

Доггер кивнул.

– Любопытно, какие выводы он сделает?

– Он легко найдет отправителя, – ответил Доггер. – Думаю, что у нас осталось меньше двадцати четырех часов.

Не могу не согласиться. Но с чего же нам начать?

– Два письма за два дня, – сказала я, – предполагают регулярную коммуникацию между доктором Брокеном и его дочерью. И мисс Стоунбрук, если помнишь, жаловалась на постоянные телефонные звонки по вечерам в Бальзам-коттедже. Может быть, миссис Прилл и ее отец занимались каким-то делом? Если да, то каким?

– Мы можем начать, – предложил Доггер, – с допущения, что эти два письма от ее отца относятся к тем, которые миссис Прилл хотела выдать за похищенные.

– Звучит разумно, – признала я. – Не думаю, что леди в ее обстоятельствах получает мешки писем.

– Толковое замечание, – сказал Доггер.

– Но с чего мы начнем? – спросила я. – Бальзам-коттедж вне пределов досягаемости, пока того хочет полиция. Остается нанести еще один визит в аббатство Голлингфорд.