Красавица и босс мафии

— Это ты нашел? — Она уклоняется от последней информации, которую я, конечно, ожидал услышать. Она нахмуривает брови, а ее покрасневшие от непролитых слез глаза смотрят на меня. — Что значит последняя информация, которую ты нашел?

— Несколько дней назад я попросил своих людей разузнать о местонахождении твоей семьи.

— Почему? — Две слезинки скатываются по ее щекам, я вытираю одну большим пальцем, но теряю вторую.

— Это еще не все, Габриэлла. — Я не отвечаю на ее вопрос, потому что у меня нет для нее ответа.

— Не все?

— Твой отец, его нашли мертвым в твоем старом доме.

— Мой отец умер? — Спросила она, ее лицо уже исказилось в непонятную болезненную гримасу. Я знал, что исчезновение ребенка оставит ее в шоке, но смерть отца?

Этот человек был помехой всю жизнь Габриэллы, и вот она скорбит о его смерти. Я подтверждаю это кивком, и опустошенное выражение ее лица заставляет меня скрипеть зубами от того, что я не могу остановить это. Я крепче сжимаю руку, обхватывающую талию Габриэллы, и кладу ладонь ей на щеку.

Она наклоняет голову, укладывая ее на изгиб между моим плечом и шеей, и плачет. Малышка оплакивает смерть отца так, словно только что потеряла очень любимого члена семьи, пока, всхлипывая, не поднимает голову, ища моего взгляда с покрасневшим и уже опухшим лицом.

Я впервые вижу, как Габриэлла плачет.

Я видел, как слезы стекают по ее лицу, но опустошенность на нем и явные следы слез для меня беспрецедентны. И они неприятны мне до такой степени, что желание, которое я не раз испытывал в последние несколько минут, желание пощадить Габриэллу, превращается в неисчислимую потребность сделать так, чтобы никогда больше сильная девушка, которую я знаю, не должна была склониться перед болью, которая не подвластна мне полностью и абсолютно.

От понимания на мгновение перехватывает дыхание.

— Фернанда? — Спрашивает она между шумными вдохами.

— Жива и ее местонахождение известно. — По лицу Габриэллы разливается облегчение, и она качает головой вверх-вниз.

— Я хочу изменить свое решение — говорит она между всхлипами. — Мне не нужно видеть Ракель. — Ее голова качается из стороны в сторону в отчаянном отрицании. — Мне не нужно больше видеть ее, если ты этого не хочешь, но, пожалуйста, Витторио, найди мою сестру! Найди мою сестру и сделай так, чтобы у нее была счастливая жизнь. Пожалуйста! — Умоляет она.

Слезы никогда не трогали меня, а унижение, присущее попрошайничеству, всегда вызывало у меня отвращение. Однако болезненный крик Габриэллы дает мне понять, что я сделаю все, чтобы больше никогда его не слышать.

— Тебе не нужно ничего менять, моя дорогая. Я сказал тебе, что пока не могу исполнить твое желание, но я найду твою сестру, и когда это случится, ты сама выберешь, что с этим делать.

— Обещаешь? — Просьба прозвучала едва слышным шепотом.

— Клянусь честью.

ГЛАВА 56

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

— Я принесла булочки, которые ты любишь, — говорит Рафаэла, входя в комнату Витторио и включая свет.

Я зажмуриваю глаза, чувствуя, как в них вонзаются иголки, а монстр, поселившийся в моей утробе, решает, что сейчас самое время поточить когти о стены своего нового дома. После нескольких месяцев отсутствия каких-либо признаков месячные появились в самый неподходящий момент, да еще и в худшем варианте. Боль в животе заставляет меня извиваться на простынях, в то время как раскалывающаяся голова посылает в мозг резкие импульсы, которые могут быть направлены только на то, чтобы свести меня с ума.

— Я не хочу есть, — тихо говорю я, и моя подруга испускает звучный выдох.

— Тебе нужно поесть, Габриэлла. Ты не можешь просто продолжать пичкать себя обезболивающими. — Я бы рассмеялась, если бы мое тело и сердце дали мне слабину.

Как именно я должна помнить о том, что хочу есть, когда небо, кажется, падает мне на голову, в прямом и переносном смысле? Плохая погода для меня не в новинку, на самом деле большую часть жизни она была моей естественной средой обитания. И все же после позапрошлой ночи я начала задумываться, возможно ли, что посреди всего этого хаоса последних лет Вселенная как-то щадит меня или проявляет ко мне доброту.

Я вошла в кабинет Витторио с сердцем, колотящимся от страха и надежды. Все, чего я хотела, это знать, что с Ракель все в порядке, сделать все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность, умолять, если потребуется, вернуть ее в мою жизнь.

Я покинула ту комнату с сокрушенной грудью от осознания того, что моя сестра потерялась где-то в этом жестоком мире, от которого я потратила столько времени, пытаясь ее защитить. И, как будто этого было недостаточно, я также получила известие о том, что мой отец мертв.

Умер. Мой отец умер.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его за то, что он бросил меня, пока был жив, но все же он был моим отцом, и я просто не могу игнорировать боль, которую причинила мне его смерть. Я всегда считала себя человеком, крайне невосприимчивым к боли, но на самом деле до недавнего времени мне было просто все равно, что чувствовать.