Красавица и чудовище

Кажется, он почувствовал, что мысли ее витают где-то в стороне, но люди, подобные этому Дональду Пратту, предпочитают не придавать значения таким пустякам в надежде, что все устроится само собой. Молодой человек довольно навязчиво обнял ее за плечи и потянул за собой в центр зала. Катрин вздохнула и приготовилась вынести полчаса мучительного ухаживания.

Винсент специально отвел Бриджит поглубже в тень. Теперь даже его острые глаза смутно различали ее лицо. Она же, он не сомневался в этом, могла видеть лишь силуэт его капюшона, да разве что еще игру электрического света на его волосах. Бриджит облокотилась на грубый камень и смотрела вниз, на море огней. Небоскребы, расцвеченные огнями, вздымались вверх, похожие на бетонные или гранитные рождественские елки. Снизу доносился шум улиц: ревели моторы, шипели автобусы, гудели клаксоны. Красным и зеленым вспыхивали светофоры. Высоко над головой кружил вертолет.

Ветерок разметал листья у ног Бриджит, шевелил ее волосы. Она глубоко вдохнула ночной воздух, откинула голову и взглянула на своего спутника.

— Ночь полна особого очарования, не правда ли? Особенно сегодняшняя.

Она отвела глаза, посмотрела на молодые деревца, шелестевшие ветвями под напором ветра, на погруженный во тьму Центральный парк, на освещенные окна зданий.

— В нашей древней религии такая ночь называлась Саоуэн, — тихо произнесла она, как бы разговаривая сама с собой. Она словно забыла о его присутствии. — Это ночь, когда стена между мирами утончается и видения подземного царства бродят по земле.

Винсент затаил дыхание, услышав эти слова. Она и не подозревала, насколько точно они поразили цель. Бриджит взглянула на него и улыбнулась.

— Это ночь, когда горят факелы, все ходят в масках.

Ее голос звучал напевно, как у трубадура. Винсент пожалел, что ее не слышит сейчас Отец.

— В такую ночь все возможно, все выглядит не так, как есть на самом деле.

В этом она тоже была нрава. Бриджит вновь взглянула на огни города, вздрогнула, потому что как раз в этот миг раздался вой полицейской сирены.

— Ваш город тоже обладает волшебством. Прислушайтесь к музыке домов и огней.

Сирена стихла, растаяла вдали. Тут же раздалась другая, однако ее заглушил гул моторов, гудение клаксонов.

— В Лондон-Дерри, — негромко сказала Бриджит, — музыка ночи куда как мрачнее. — Она вздохнула. — Разрывы бомб, стрельба. Стоны умирающих.

Лицо ее стало печальным.

— И все же вы всегда туда возвращаетесь, — откликнулся он, и она услышала в его голосе вопрос.

Бриджит пожала плечами, улыбнулась.

— О, я много раз собиралась уехать оттуда навсегда. Но Дерри — моя родина. Я там родилась, там мой дом. — Улыбка стала печальной, потом исчезла. — Я дочь своего отца, вдова моего мужа Айана.

Винсент заговорил, теперь слова лились сами собой. Как он мог бояться того, что ему будет трудно с ней говорить?

— Когда вы писали об Айане в «300 днях», у меня было такое ощущение, что я с ним знаком. Своей книгой вы вернули его к жизни.

На ее маске вспыхнул драгоценный камень, отсвет пробежал лучиком по лицу.

— Прошло два года, с тех пор как он сел в этот автомобиль, — спокойно сказала она. — И за все это время не прошло и единого часа, чтобы я не говорила о нем, не писала о нем, не думала о нем.

— Я не хочу пробуждать болезненные воспоминания… — начал было он, но она мотнула головой — так решительно, что волосы ее растрепались, перемешавшись с коричневыми совиными перьями.

— Да, мне больно, — улыбнулась она. В ее глазах сверкали слезы. — Но это сладкая боль.

Она сглотнула, посмотрела куда-то вдаль. Несколько мгновений они стояли молча.

— Мы с Аманом родились в соседних кварталах, — еле слышно продолжила она. — И все же принадлежали к разным мирам. — Бриджит горько рассмеялась, мысли ее были далеко отсюда. — Он был прирожденный оранжист, а я была дочка стриженого с Бог-Сайда. Мы были настолько глупы, что влюбились друг в друга, но понимали при этом, что он не может жить в моем мире, а я не могу жить в его. — Она вздохнула. — Тогда мы попытались создать новый мир, в котором мы могли бы сосуществовать.

Бриджит почувствовала на себе взгляд спутника, его волнение. Это было не просто сочувствие, а что-то большее. Она поняла, что этот человек, как никто другой, понимает смысл ее слов.

— Ну, вы знаете, чем все это кончилось. — Она помолчала, и он терпеливо ждал, когда она вновь заговорит. — На его месте могла быть я, и иногда я жалею, что в тот автомобиль села не я, а он.

Она закрыла глаза, а когда открыла, встретилась с его взглядом.