Красавица и Чудовище. Другая история Белль

Та оказалась пустой и неуютной. Несмотря на настойчивое требование девушки позволить им с Чудовищем все сделать самим, кто-то уже успел сервировать стоявший в центре столовой длиннющий стол. Чудовище посмотрело на Белль. В ответ девушка улыбнулась и принялась собирать все ложки, вилки и тарелки с одного конца стола, а потом разложила все это на другом конце, так чтобы два места оказались рядом.

Потом они вернулись на кухню, чтобы забрать еду, где застукали миссис Поттс: домоправительница перекладывала блюда на поднос, чтобы подать. Заслышав их шаги, она с виноватым видом обернулась.

— Миссис Поттс, — сказала Белль с легкой укоризной. — Сегодня мы обслужим себя сами. Вы заслужили отдых.

— О, я просто чувствовала вину за недавний инцидент, я просто… — забормотала домоправительница. — Вы великолепно готовите, моя дорогая!

— Пусть и немного elementaire [просто (фр.)], — подсказала печь.

Надо отдать Чудовищу должное: приподняв крышку горшка и вдохнув широкими ноздрями божественный аромат, источаемый курицей, оно не запустило туда лапу — хотя, судя по его виду, отчаянно мечтало это сделать. Вместо этого хозяин замка аккуратно положил крышку на место, разве что прижал чуточку сильнее необходимого. Белль одобрительно улыбнулась. Она собирала остальные блюда, опасно балансируя на одной руке блюдом с луковым пирогом.

Чудовище протянуло лапу и без всяких видимых усилий забрало у нее блюдо так, словно то весило не больше крутого яйца. Девушка засмеялась, Чудовище тоже улыбнулось этой сиюминутной неловкости.

— Ужин подан, — объявила Белль, грациозно входя в столовую.

Чудовище внимательно наблюдало, как она расставляет еду на столе, а потом наполняет свою тарелку, пользуясь соответствующими каждому блюду приборами, и наконец садится. Тут-то Чудовище сообразило, что обслуживать его девушка не собирается.

Оно поспешно ухватило половник и налило себе супа, пролив самую малость.

Белль с аппетитом принялась за еду, наслаждаясь вкусом. Дома-то ей часто приходилось экономить ингредиенты или вовсе обходиться без чего-то.

— Очень вкусно, — сказало Чудовище. — Elementaire, — повторило оно ремарку печи, очевидно, полагая, что это комплимент.

Белль приподняла одну бровь.

— Я не люблю всякие разносолы, — быстро продолжало Чудовище, очевидно, сообразив, что похвала не удалась. — Мне нравится… мясо.

Белль чуть не выронила ложку. А она-то старалась соответствовать высокому кулинарному искусству. «Ну, по крайней мере, я сама ем с удовольствием», — решила она.

Глаза Чудовища вдруг округлились, в них плескался ужас.

Сначала девушка подумала, что оно случайно разгрызло перчинку — кажется, она читала, что собаки не любят перец, — но потом увидела, что Чудовище смотрит куда-то вверх.

Лепестки роз.

Б воздухе медленно кружились черные лепестки роз и в полной тишине опускались в центр стола, на темную деревянную столешницу. В полумраке столовой выглядело это зловеще — словно из морского тумана показался мрачный «Летучий голландец», на мачте которого реет Веселый Роджер.

— Не слишком… романтично, — через силу попыталась пошутить Белль.

А сама мысленно считала лепестки.

У диких роз обычно пять лепестков, у розы центифолии их может быть сотня, а у обычной садовой розы — от двадцати пяти до сорока. Десять лепестков уже упало, и на морде Чудовища отчетливо проступила тревога.

Девятнадцать… Двадцать…

Чудовище побледнело, насколько это вообще возможно, его пасть приоткрылась — так человек, осознав некую ужасную истину, может замереть, приоткрыв рот.

Белль начала подниматься, чтобы собрать лепестки.

Двадцать один.

Лепестки перестали падать.

«Ну конечно. Двадцать один лепесток — это двадцать один год, возраст, до которого можно было снять проклятие».

Вот они лежат на столе, точно черные бархатистые хлопья.

— Я просто… — Белль встала, намереваясь смахнуть лепестки, убрать подальше от Чудовища. Ужасное видение потрясло девушку, и все же в ее душе боролись противоречивые чувства: с одной стороны, она пришла в ужас, с другой — хотела утешить и защитить Чудовище.

Однако стоило ей коснуться лепестков, те замерцали и исчезли — просто растаяли в воздухе, как лепестки настоящей розы накануне.

Все это время Чудовище сидело неподвижно, но Белль заметила, что его когти глубоко вонзились в деревянную столешницу, и поняла: хозяин замка вот-вот сорвется.

— Может, моя мать хотела таким образом что-то мне сказать, — предположила она.

— Или это действие проклятия, — мрачно отозвалось Чудовище. — Оно все больше опутывает замок, чтобы напомнить мне о моем приговоре.

— Так, — сказала Белль, глубоко вздохнув. Она лихорадочно соображала, пытаясь придумать, как сменить тему и отвлечь их обоих от мрачного видения.

Хотя… возможно, не стоит этого делать. Им во что бы то ни стало нужно придумать, как разрушить проклятие, так что призрачные лепестки просто сурово напомнили об этой необходимости. С тем же успехом она могла бы притащить сюда слона, вцепившись в его бивни.

И все же что-то сказать нужно.