Красавица и Чудовище. Другая история Белль

Какое-то время миссис Поттс сотрясалась и булькала, а потом затихла.

Вообще-то она замерла и совсем не двигалась. Просто застыла.

Прошло несколько мгновений. Белль начала беспокоиться.

— Миссис Поттс? — осторожно позвала она.

Девушка взглянула на Чудовище — оно тоже встревожилось.

Чайник выглядел как… обычный чайник. И не скажешь, что он живой.

А потом миссис Поттс вдруг вернулась к жизни, словно ничего не произошло.

— Я… Мне надо отдохнуть. Слишком много всего навалилось, — воскликнула она, одним прыжком развернулась и поскакала прочь, высоко задрав носик, стараясь сохранять достоинство. Чудовище и Белль смотрели, как она спрыгивает на стул, потом на пол, позвякивая, пересекает кухню и скрывается за дверью. Наконец, если судить по позвякиванию, она запрыгнула на полку.

Придворная кухня

Печь принялась с грохотом переставлять туда-сюда горшки, имитируя бурную деятельность, а сама поглядывала на Белль и Чудовище сердитыми глазами-угольками.

Повисло неловкое молчание.

— Я просто… Я всегда думал, что все это моя вина, — наконец нерешительно проговорило Чудовище и тяжело опустилось на ближайший стул. Потом сгорбилось, перераспределяя свой немаленький вес на кривые задние лапы. — Мне было так стыдно, что я не мог ни с кем разговаривать. Я и не подумал поговорить с ней или с Чипом. Боялся, что они меня возненавидят. Я не думал об их чувствах. А они его потеряли.

Чудовище провело по затылку широкой неуклюжей передней лапой, взъерошив мех. Белль подумала о портрете, висящем в западном крыле: будь принц человеком, волосы у него были бы русые.

Она положила руку ему на плечо.

— Думаю, ты можешь объясниться с миссис Поттс позже, когда она успокоится, — предложила Белль успокаивающе.

— Возможно, твоя мать была права, — прошептало Чудовище. — Я всегда считал слуг чем-то вроде… вещей. Эти вещи делали мою жизнь проще. Потому-то она так и поступила со мной.

— Возможно, — вздохнула Белль. Мысль о том, что живых людей использовали для того, чтобы преподать принцу урок, ее возмущала.

Тут Чудовище тихо на нее зарычало.

В следующий миг у него сделался такой глупый вид, что Белль сообразила: рычание исходило не из пасти, а из живота.

— Вообще-то я тоже немного проголодалась, — сказала она, ничуть не лукавя. Пустой желудок недовольно сжимался, и голова чуть-чуть кружилась, просто, увлекшись работой, девушка этого не замечала.

— Мы ведь шли сюда, чтобы поговорить насчет ужина, — пожаловалось Чудовище.

— Ну… — Белль посмотрела на печь. — Пожалуй… нам стоит приготовить ужин самим.

Чудовище уставилось на нее в изумлении.

Белль уперла руки в бока.

— Ты же сам только что сказал: эти слуги всю свою жизнь служили тебе не за страх, а за совесть… А последние десять лет работали, даже потеряв человеческий облик! Они до сих пор прислуживают тебе, готовят ужин, наводят порядок в замке… даже после того, как превратились в ложки, швабры, чашки, а некоторые и подавно стали мебелью. И все это случилось с ними лишь из-за твоего проклятия. Может, пора немного облегчить им жизнь, а?

Чудовище несколько раз открыло и закрыло рот: похоже, подобное предложение напрочь лишило его дара речи.

— Я не умею готовить ужин, — призналось оно наконец.

— Я тебе помогу. Мы приготовим его вместе, — пообещала Белль, направляясь к раковине.

— Готовка. Чтение. Есть что-то, что ты не умеешь делать?

Белль ухватила Чудовище за толстую лапу и макнула в воду.

— О да, я настоящая богиня домашнего хозяйства, — лукаво сказала она. — Видел бы ты, как я делаюсь невидимкой и хожу по воде. Давай-ка найдем тебе фартук.

По правде говоря, можно было бы и не прикрывать потрепанную одежду и густой мех Чудовища. И все же Белль повязала ему на шею скатерть, стараясь отрешиться от мысли, что та напоминает гигантский слюнявчик.

«Вообще-то, если добавить сюда кожаные ремни, Чудовище вполне сошло бы за Гефеста или одного из титанов, помогавших богу в его кузнице на Олимпе».

Вот только они собираются готовить рататуй, а не ковать мечи для героев.

— А еще гречневые блины, пирог с луком и курица… в винном соусе, — задумчиво добавила она, глядя на часы. К счастью, кухонные часы не разговаривали. — Мы не успеем приготовить настоящую курицу в вине или мясное рагу. О-о-о, и тарт-татен на десерт!

Чудовище скептически шевельнуло бровями.

Белль повернулась к плите и сказала извиняющимся тоном:

— Кажется… нам придется прибегнуть к вашим услугам. Здесь нет другой печи.

— Мои умения к вашим услугам, мадемуазель, — сказала та басом, склоняя трубу. Очевидно, до превращения печь была шеф-поваром. — Но только один раз: обычно я никому не позволяю вторгаться в свою епархию.

— Кроме тех случаев, когда ты слишком пьян и того и гляди сожжешь сам себя! — выкрикнул кто-то из кладовки.

— А МОЖЕТ, ЭТО Я ИЗ-ЗА ТЕБЯ ПЬЮ! — отрезал повар-печь. — ИЗ-ЗА ТЕБЯ И ТВОЕГО ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ТМИНОМ!

— Вот и славно, — быстро сказала Белль. — Чудовище, ты пока можешь почистить яблоки.