Красивые вещи

Под этой фотографией в платье от Бальмена поставит лайки сорок две тысячи тридцать один незнакомый человек. И, глядя на комментарии (Красотка! – ДА-А-А! – Обожаю-ю-ю! – КАКАЯ ДЕТКА!), вы почувствуете свою значительность – такую, какой не ощущали никогда в жизни. Вы словно бы и вправду станете такой гламурной, реактивной королевой моды с армией друзей и без всяких сомнений в себе. Вами восхищаются, вас даже обожают, и притом так, как вы и вообразить не могли. Вы живете жизнью победителя, все хотят быть вами, но только самым везучим удастся подойти к этому близко.

Если вы будете играть эту роль достаточно долго, сможете ли вы превратиться в эту личность, даже не осознав, что это произошло? В этого более счастливого, более совершенного человека, которым вы притворяетесь? Может ли эта персона поселиться в вас? Каждый день, когда вы устраиваете шоу для восторженной публики, для аудитории численностью в сотни тысяч человек (или даже всего для одного человека), в какой момент этот спектакль перестает быть спектаклем и вы становитесь собой?

Я все еще в поисках ответа на этот вопрос.

Так прошло несколько лет – в вихре показов моды, поздних ужинов с черной икрой в ресторанах и прогулках по озеру Комо[71] с богачами, имена которых у меня не было причин запоминать.

Как только число моих подписчиков достигло цифры в триста тысяч, я наконец сообщила отцу о том, чем занимаюсь, и это ему совершенно не понравилось.

– Чем-чем ты занимаешься? – проревел он, когда я попыталась растолковать ему термин «инфлюенсер в Инстаграме». Розовая, покрытая старческими пятнышками кожа у него на виске наморщилась – он явно пытался сосредоточиться. Краешки его ноздрей, покрытых сеточкой кровеносных сосудов, побагровели, как у разъяренного быка. – Я тебя не для того растил, чтобы ты проедала свой трастовый фонд. Ванесса, это по меньшей мере неразумно.

– Я вовсе ничего не проедаю! – возразила я. – У меня настоящая карьера.

Так оно и было! По крайней мере, если судить по тому, скольких сил мне это стоило: мои поклонники были прожорливы, они требовали оригинального контента восемь, девять, десять часов в день. Я наняла пару помощников по социальным сетям. Их главной работой было выявлять годящиеся для Инстаграма наряды и места до того, как туда хлынут инфлюенсированные орды и превратят все это в среднеамериканские клише. Что касается прибыли… Правда была в том, что я больше получала в области мерчандайзинга, чем наличными, а стоимость оплаты труда персонала быстро растет.

Моими новыми друзьями стала четверть звезд социальных сетей. Помимо Саскии была еще Трини, бикини-модель, родом из германской аристократической семьи, Эвангелина, знаменитая стилистка, чья стилистическая фишка состояла в том, что она никогда, никогда не снимала темных очков, а еще Майя, родом из Аргентины, прославившаяся своими видеоуроками макияжа. У нее подписчиков было больше, чем у всех нас, вместе взятых. Нас часто приглашали командой. Дома моды отправляли нас в Таиланд, в Канны, на фестиваль «Горящий человек»[72], где нас угощали вином и ужинами и мы целыми днями позировали на фоне шикарных видов в спонсированных имиджах. Эти девушки понимали странный ритм документируемой жизни, ее спонтанные моменты, которые следовало повторять вновь и вновь – до тех пор, пока они не будут верно запечатлены. К примеру, нужно было притворяться, будто делаешь глоток эспрессо, но пить по-настоящему было нельзя, потому что могла растаять губная помада. Или нужно было десять минут шагать по пятидесяти футам травы.

Я старательно изучила таланты Саскии. У нее я научилась тому, как раскачиваться и наклоняться, подобно экзотической птице, даже тогда, когда занимаешься самыми обычными делами, и тому, как наворачивать на палец пряди волос перед камерой, чтобы не выглядеть скучно, и тому, как запрокидывать голову, чтобы не бросался в глаза мой маленький подбородок. Еще выяснилось, что очень важны восклицательные знаки в подписях к фотографиям, а также восторженные отклики обо всяких чудесах в жизни. В итоге моя личность в Интернете была бодрой, эмоциональной, #благословенной. Я взяла за правило просматривать показы моды в прямом эфире, проводила камерой вдоль тела сверху вниз и все время повторяла практичным голосом: «Эти туфли от „Лабутена“, это платье от „Монса“, а сумочка от „Маккуина“!» Слова в моих устах звучали подобно мантре, они были гарантией безопасности, моей защитой от мира, существовавшего за тонированными стеклами моей машины, от всего, что я не желала видеть.