Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына

«Принимая во внимание психологическую незрелость подростков, доступность наркотиков и возраст, когда происходит первое знакомство с ними, ничего удивительного в том, что у значительного числа детей возникают серьезные проблемы, связанные с этими веществами, – пишет Роберт Швебель в книге «Сказать “нет” недостаточно» (Saying No Is Not Enough). – И тогда последствия оказываются катастрофическими. Наркотики защищают детей от необходимости взаимодействовать с реальной жизнью и справляться с задачами развития, критически важными для их будущего. Навыки, которые они не получили – что и сделало их уязвимыми для развития наркозависимости, – это именно те навыки, которые наркотики подавляют. Впоследствии у них возникнут трудности с формированием четкой самоидентификации, с овладением интеллектуальными навыками и с развитием умения контролировать себя. Подростковый период – это период перехода человека от детства к взрослой жизни. Тинейджеры, страдающие наркозависимостью, не готовы играть взрослые роли… По возрасту они становятся зрелыми людьми, но в эмоциональном плане так и останутся подростками».

Специалист по вопросам детского развития рассказала мне, что есть два периода, когда мозг ребенка наиболее пластичен – то есть подвержен важнейшим изменениям: до двух лет и в подростковом возрасте. «Худшее время для рискованных экспериментов со своим мозгом – это подростковый период, – сказала она. – Наркотики кардинальным образом изменяют процесс развития их мозга». Она объяснила, что жизненный опыт и сложившаяся модель поведения помогают запустить циклический процесс, который может усугубить эмоциональные проблемы. Биологическая основа зависимости может проявить себя в более острой и неподатливой форме. Это постепенно и неумолимо усиливает психологические проблемы, которые укореняются всё глубже. Лечить людей, пристрастившихся к наркотикам подростками, еще сложнее, поскольку процесс разрушения или переориентации уже сформировавшихся путей клеточного метаболизма имеет как биологическую, так и эмоциональную и поведенческую составляющие.

Выслушав Ника, я поверил, что у него были другие проблемы; возможно, и в самом деле депрессия. Неужели психиатры с внушительным послужным списком, к которым он обращался, проглядели столь очевидный диагноз? Если они его не заметили, значит, он очень искусно скрывал свое состояние – так же, как он скрывал от нас употребление наркотиков. Депрессия – вполне правдоподобное объяснение его поступков, к тому же ее легче принять, чем наркоманию. Речь не о том, что депрессия не такое уж серьезное состояние, но, по крайней мере, в нее не впадают по своей воле. Мне грела душу мысль, что наркотики – симптом, а не причина трудностей, которые сейчас испытывает Ник.

Ник также объяснил мне, что поступление в Беркли было ошибкой и что ему было бы лучше в колледже поменьше. По его мнению, он просто потерялся в обезличенной бюрократической системе университета. «Я попытался сходить к психологу, – говорит он, – как ты посоветовал. Но мне пришлось ждать в очереди целый час, чтобы записаться. А когда моя очередь подошла, оказалось, что ближайшее время приема только через неделю». «Я хочу снова подать заявление о приеме в колледж, – продолжает он. – А пока думаю взять академический отпуск, найти работу и вернуть себе прежнюю физическую и психическую форму».

Итак, Ник вернулся домой. Он пообещал выполнять установленные нами правила: посещать психолога, соблюдать «комендантский час», помогать по дому, работать и приступить к новому поступлению в колледж. Он сходил к своему доктору, и тот сообщил мне, что одобряет наш план. И действительно, мне показалось, что Ник чувствует себя немного лучше, и это позволяло надеяться, что дела идут на лад. Он разослал заявления о приеме в несколько небольших либеральных художественных колледжей на Восточном побережье. Сначала он выбрал Хэмпширский колледж на западе Массачусетса. Когда мы знакомились с ним, Нику очень понравились тамошняя живая атмосфера и буколические окрестности. Он посидел на занятиях по английскому языку и политологии и осмотрел драматическую и музыкальную студии. Мне тоже показалось, что этот колледж как будто специально создан для Ника. По-видимому, его академическая справка об успеваемости все еще была достаточно впечатляющей, потому что через пару месяцев оттуда пришло письмо, подтверждающее зачисление. Я вздохнул с облегчением. Ник снова вырулил на верный путь, который (в моем понимании) неотвратимо приведет его в колледж. Мы пережили плохое время, но сейчас в жизни Ника начинается новый этап. Однако Ник по-прежнему большую часть времени, если он не был на работе, проводил в своей комнате, хотя иногда появлялся, чтобы поиграть с Джаспером и Дэйзи или поесть.