Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Какой олимп? Я пришел в ЦК, когда все уже бежали с тонущего корабля. Горбачев не пользовался поддержкой даже в родном Центральном комитете. Многие были склонны требовать его отставки с поста генсека. В принципе, с большинством аргументов оппонентов Михаила Сергеевича я готов был согласиться, но тем не менее использовал все свои связи, знакомства с секретарями обкомов и крайкомов партии, чтобы отвести удар от Горбачева. Пуще всего я опасался раскола в КПСС. Кроме того, для меня было абсолютно очевидно, что если М.С. потеряет партию, то через пару месяцев он останется и без президентского кресла.

— Горбачев ценил вашу преданность?

— Я долго не мог разобраться в его отношении ко мне. Скажем, в один из дней он огорошил меня предложением стать председателем… Гостелерадио СССР, сменить в этой должности Михаила Ненашева. У меня прямо челюсть отвисла. Я тогда заявил, что, если кого-то не устраивает моя работа в Политбюро, пусть мне об этом открыто скажут, я готов уйти. Но соваться на телевидение… Я же прекрасно понимал, что буду там чужим, что меня не примут, и в результате придется меня из «Останкино» на бронетранспортере эвакуировать. Про БТР я в шутку загнул…

Горбачев мои возражения не принимал, твердил: «Это самый важный участок, ты там нужен». Я убеждал, что с таким же успехом можно направить меня руководить Центром подготовки космонавтов. Нельзя человека в кожанке посылать туда, где необходим классный специалист.

В общем, наш разговор закончился ничем, каждый при своем остался. Договорились еще подумать. Я очень расстроился, вернулся в свой кабинет, хожу из угла в угол, психую. Вечером — звонок от Горбачева: «Не нервничай. Вопрос снимается».

Я продолжаю работать в Политбюро. Но вскоре следует очередной заход. Второй этап съезда Российской компартии. Михаил Сергеевич вызывает меня к себе и заявляет: «Будешь первым секретарем ЦК КП России вместо Ивана Полозкова». Ничего себе шараханья! Одно из двух: или у человека совершенно не осталось под рукой кадров, или же ему нужно срочно избавиться от меня.

Больше было похоже, что верна первая причина — от Горбачева к тому моменту переметнулись на сторону Ельцина или просто отошли Шеварднадзе, Яковлев, Бакатин. Но в любом случае дергаться я не люблю. Если уж взялся тянуть лямку, то… Кроме того, я считал, что момент для смены Ивана Кузьмича выбран нё самый лучший. Бедного Полозкова исполосовали вдоль и поперек. Если бы мы его заменили, то фактически признали бы свое поражение перед теми силами, которые давно уже требовали отставки первого секретаря. Надо было выждать хотя бы месяц, а потом уж менять Полозкова. В этом случае инициатива как бы оставалась на нашей стороне.

Я привел Горбачеву все эти доводы. Он даже рассердился: «Не капризничай, как принцесса на горошине! Это задание партии, будь любезен подчиниться». Я не уступаю: «Нет, Михаил Сергеевич, собирай Политбюро, будем советоваться». А мы уже все обсудили, следует ответ. Ни хрена себе! Меня женят и даже в известность об этом не ставят! Тут уж я не сдержался и свой норов проявил, поступив, возможно, даже не очень хорошо по отношению к генсеку, ибо субординацию нарушил. Словом, я решил апеллировать непосредственно к первым секретарям обкомов, им объяснить свою позицию. Во время перерыва между заседаниями съезда мне удалось со многими переговорить, поэтому, когда началось совещание руководителей делегаций по кандидатуре первого секретаря, никто предложение Горбачева об отставке Полозкова не поддержал. Обо мне просто речь не шла.

НАС ВЫБИРАЮТ, МЫ ВЫБИРАЕМ

— В очередной раз Горбачев попытался выдвинуть вас в декабре 90-го — теперь уже в вице-президенты, ведь так? И здесь вы согласились…

— А вы знаете, что он даже не предупредил меня заранее? У меня не было времени обдумать все, платформу сформулировать.

— Инициатива Михаила Сергеевича стала для вас полным сюрпризом?

— Именно так. Свою фамилию я услышал, сидя в зале съезда. В этой ситуации как-то. неудобно было отказываться, отнекиваться. Ничего не оставалось, как подниматься на трибуну и что-то говорить.

— Ну а позже вы спрашивали, почему вам было отдано предпочтение?

— Спрашивал, но Михаил Сергеевич не стал распространяться на эту тему, ограничившись фразой: «Не твое дело. Ты нужен мне здесь. Работай».

— Это вся аргументация?

— Произносились еще слова о моем опыте, универсальных связях, высоком международном авторитете.