Красная дюжина. Крах СССР: они были против

— Тогда на съезде нардепов голосование пришлось проводить дважды. В первом туре вы не набрали необходимого количества голосов депутатов. После второго ходили упорные слухи о подтасовке результатов выборов. Вы ведь знаете об этом?

— О чем, о подтасовке? Признаться, я совершенно подобным не интересовался ни тогда, ни теперь. Я вообще на те выборы прореагировал очень индифферентно.

Мне жена сразу сказала: ты совершаешь глупость с этим вице-президентством. Меня многие уговаривали не привязывать себя к человеку, политическая карьера которого катилась к закату. Характер не позволил мне отказаться, хотя я уже тогда все понимал, и от этого настроение было неважнецкое. Я видел, что своим отказом поставлю Горбачева в очень трудное положение, поскольку второй кандидатуры у него не имелось. Я вынужден был согласиться.

— Какие слова сказал вам президент после вашего избрания?

— Несколько раз повторил, что впереди огромная работа, что страна рушится и необходимо остановить падение в пропасть.

Горбачев почти сразу переложил на меня межнациональные проблемы, социальные вопросы. Первая же моя командировка в ранге вице-президента была в Кузбасс, к шахтерам. Постоянно в зоне моего внимания находились Нагорный Карабах, Южная Осетия… Я добывал медикаменты, продукты питания для городов. и регионов, подобно диспетчеру, следил за прохождением составов с народнохозяйственными грузами, просил Назарбаева подкинуть зерно в Кемерово, а кемеровчан — отправить уголек в Казахстан…

— Насколько доверительные отношения у вас сложились с Михаилом Сергеевичем?

— Вроде бы вполне. Я старался за его спиной никогда не играть ни в оппозиционера, ни во фрондера. Он называл меня Геннадием, я же обращался только по имени-отчеству, хотя за глаза и звал его порой Мишелем или Майклом.

«САМАЯ НЕЛЕПАЯ ОШИБКА, МИШКА…»

— Самое время вспомнить об августе 91-го… Тогда вы своему Мишелю такую фигу в кармане скрутили!

— Это еще надо разобраться, кто кому скрутил.

Горбачев улетел в Форос, а меня оставил на хозяйстве, настоятельно попросив быть бдительным, поскольку обстановка в обществе очень нестабильна и произойти может всякое. Я занимался текущими вопросами, проблем, как обычно, было более чем. О ГКЧП же я ни слухом ни духом. Только значительно позже из материалов дела мне стало известно, что какая-то подготовительная работа в тот период уже велась.

Но до 18 августа ничего о ГКЧП я не знал. Если помните, было воскресенье. С утра я работал, а потом поехал навестить приятеля, которого давно не видел. Посидели, немного выпили, как нормальные два мужика. Если бы я предполагал участвовать в заговоре, наверное, воздержался бы от спиртного, как-нибудь обошелся бы, правда?

Словом, позвонили мне из Кремля и попросили срочно приехать. В половине девятого вечера 18-го я попал на первое заседание ГКЧП. Тут меня и проинформировали о результатах полета к Горбачеву в Форос. Поскольку Михаил Сергеевич сам струсил вводить чрезвычайное положение в стране, решили предложить это сделать мне.

— А кто именно высказал идею назвать Горбачева больным?

— Думаю, это не столь важно.

— Отчего же, деталь весьма существенная.

— Павлов в своих показаниях говорит, что Янаев поначалу вообще не хотел подписывать указ об отстранении Горбачева в связи с болезнью. Действительно, я исходил из того, что ни к чему народ дурачить. Если уж мы решили Михаила Сергеевича временно отключить, то давайте так и скажем: вице-президент вводит ЧП и несет ответственность за все последующие действия. К сожалению, мне не удалось убедить товарищей и пришлось подписывать указ о болезни Горбачева.

— Кем был подготовлен проект указа?

— Все документы шли из ведомства Крючкова. Знаю, что КГБ помогали и армейские чины, в частности, в разработке рекомендаций для ГКЧП активно участвовал-Грачев, нынешний министр обороны России.

— Ну а Ельцин? Что знал он?

— Уже в шесть тридцать утра 19 августа он был поставлен в известность: никакие ВДВ штурмовать Белый дом — храм русской демократии — не станут. Все тот же Грачев, до последнего момента сотрудничавший с ГКЧП, на всякий случай подготовил себе отходные позиции, заручившись гарантией Бориса Николаевича, что против него никаких репрессий не будет. Меня информировали, что Грачев по нескольку раз в день докладывает по телефону Ельцину обо всех действиях и планах ГКЧП. Генерал Лебедь по личному распоряжению Грачева взял под охрану Белый дом.