Красная карма

– А распорядок дня здесь какой? – спросила Николь, и ветер тут же унес ее слова.

– Утром – занятия йогой.

– Какой йогой?

– А, ты в этом разбираешься? В основном хатха-йогой, но Мать внесла в нее нюансы, обогатила ее. К движениям тела добавляется, например, техника дыхания – пранаяма, а также управление мысленными потоками. Все это приводит в состояние медитации, которое позволяет уйти в себя.

– И что вы делаете потом?

– Перед обедом у нас молитва. Католики тоже молятся.

– Правда?

– Мать всегда учила, что Христос – это один из гуру. Мы регулярно читаем не только Бхагавад-Гиту, Упанишады и Брахма-Сутры, но и «Подражание Иисусу Христу» Фомы Кемпийского. Это наша настольная книга. «Тот, кто идет за Мной, не будет ходить во тьме»[130].

Подобная эклектика вызвала у Николь сомнение: что это – гениальный синтез или сборная солянка?

– После обеда работаем в поле… Еще раз: никакой обязаловки. Мать говорит: «Зачем идти к Богу сложными путями, если он есть в каждом из нас?»

Голос Ричарда убаюкивал Николь. Она уже не столько слушала техасца, сколько мысленно опиралась на его безмятежное спокойствие.

Они очутились на площади с благоухающими фонтанами и мозаичными бассейнами. Статуи, беседки из плюща, тропинки, петляющие по цветущим лужайкам…

– Вы разводите карпов? – спросила она, заметив в мутной воде бассейна темные силуэты.

– Миног, – поправил ее Ричард. – Это была страсть Матери. Мы разводим их в память о ней.

С Николь мгновенно слетел весь дурман. Она рухнула на бортик бассейна. Счастье, которое она только что испытывала, исчезло, словно на сцене упал занавес.

– Осторожней! – предупредил Ричард. – Эти твари могут сожрать тебя целиком, вместе с костями!

Она не ответила: несомненно, убийца учился здесь, в кругу Ронды.

122

Ночь обрушилась внезапно, как пощечина, и тут же, моментально, воссияла луна. В Ронде действовало строгое правило: с этой минуты было запрещено выходить из бунгало. Наступал час змей и шакалов, которые ползли и лезли со всех сторон.

Ну и ладно, подумаешь…

Укрывшись в своем бунгало, Эрве порылся в карманах, ища бумажник. Дешевый бумажник из марокканской кожи, который он купил в лавке на улице Юшетт, куда пришел с друзьями, Триваром и Демортье (теперь ему казалось, что этих двоих никогда не существовало). Как ни странно, похоже, на его собственность никто не покусился.

Он проверил содержимое. Удостоверение личности. Студенческий билет. Билетики на метро. Бумажные деньги – французские! С портретом Вольтера! Другой мир, другая жизнь… Он чувствовал себя археологом, который находит черепки из далекого прошлого.

Поищи еще. Вырезка из газеты с рецензией на книгу, которую он собирался купить, читательский билет и – вот сюрприз! – их фото с Сесиль, сделанное в фотокабине в метро, на станции «Сен-Мишель».

Наконец, раскрыв удостоверение личности, он нашел подарок Шахина – желанный пакетик из промокательной бумаги.

Со дня своего приезда в Индию Эрве чувствовал, что неумолимо разваливается: терялась целостность мышления, быстрота реакции и восприятия – отмирали целые куски его личности. Закрытый от внешнего мира, немой, как игрок в шахматы, он тонул в глухом одиночестве… хотя, возможно, это был просто защитный механизм…

История с реинкарнацией не давала ему покоя, не говоря уже об убийствах, о выпотрошенном трупе Абхи… Он не мог с этим справиться. Слишком много всего, слишком много.

Однако он не утратил интеллектуальных способностей – его мозг по-прежнему работал гораздо быстрее и результативнее, чем у большинства. Конечно, история с родимым пятном и все остальное – повторяющиеся сны (теперь он был уверен, что женщина, появляющаяся в них, – это Жанна де Тексье в свой парижский период), судороги в ногах, какими страдала Мать, – короче, все это не давало ему покоя.

Дошло до того, что в глубине души он чувствовал чье-то смутное присутствие, чью-то тень – возможно, тень старой женщины. Это было жуткое ощущение одержимости, колдовских чар…

Но, поразмыслив, он пришел к другому заключению. Возможно, у него была связь с этим человеком, но эта связь не имела ничего общего с реинкарнацией.

Между его собственной жизнью и жизнью Жанны де Тексье была некая связь.

Связь совершенно реальная.

Вот почему его бабушка не выказала ни малейшего удивления, когда в их доме появились два бенгальца. Вот почему она не раздумывая доверила им любимого внука.

У Эрве созрел план. Мозг независимо от сознания сохраняет мельчайшие воспоминания. Они глубоко спрятаны, но существует несколько способов вытащить их на поверхность – например, с помощью гипноза.

Или наркотиков.

Он надеялся, закинувшись кислотой, совершить путешествие, но не в область мистики или сверхчувственного, а в собственную память.

Когда он был ребенком или даже младенцем, происходили драматические события, связанные с индийским миром. Под воздействием ЛСД затонувшие воспоминания всплывут на поверхность. В конце концов, американцы с Западного побережья (Тимоти Лири и другие) уверяли, будто ЛСД – это ключ, который может открыть двери в бессознательное.