Красная карма

– Падма должен был разъяснить вам ситуацию. Произошла серия убийств – в Париже, в Калькутте. Очевидно, что это связано с вашим сообществом. Мы совершили это путешествие, чтобы получить ответы, найти убийцу – но уж точно не для того, чтобы оставить моего брата у вас на попечении. Поэтому рассказывайте. Мать была убита, вы сказали? Хорошо. Это первое убийство, возможно, связано с недавними преступлениями.

– Невозможно.

– Позвольте мне об этом судить.

Хамса заерзал – точь-в-точь старый попугай на насесте.

– Все всегда толкуют о влиянии гуру на его последователей, – нехотя проронил он. – Но верно и обратное. Учитель может стать пленником своих учеников.

– Вы хотите сказать…

– Это ашрамиты убили Мать. Она была убита своими детьми…

Мерш уже не пытался что-нибудь понять в этой истории. Индия умеет застать врасплох, так что тут нечему удивляться.

– При каких обстоятельствах?

– Мать очень долго не выходила из своей комнаты. Работала над с’бой. Пыталась с помощью медитации пробудить частицу света, которую таит в себе каждая клеточка нашего тела, понимаете?

– Нет.

– Человек продолжает эволюционировать, и, по словам Матери, следующим этапом его развития станет осознание божественного присутствия внутри его самого.

– Все это не объясняет, почему ученики ее убили.

– Она больш’ не оправдывала их ожиданий. Не стало ни даршанов, ни проповедей. В ашраме у учеников есть внутренняя потребность контакта со своим духовным учителем. Они находятся в состоянии полной зависимости.

«Что ж, по крайней мере, в ясности ума ему не откажешь».

– Если гуру больше их не направляет, они чувствуют себя потерянными и даже могут сойти с ума… Именно это тогда и произошло. Окрестные жители и ученики однажды ночью пришли к ней, настойчиво требуя даршана… Им нужно было увидеть Мать, дотронуться до нее, набраться новых сил.

Мерш попытался представить себе описываемую сцену, и, на удивление, это ему удалось. В Королевстве до сих пор царила атмосфера благоговения, смешанного с безумием, и ночное линчевание выглядело вполне правдоподобным.

– Они пришли в темноте – с оружием, инструментами, битыми бутылками… Они вторглись во «Дворец Радости» – так называется резиденция Матери, – как раз туда, где мы сейчас находимся. Они проникли в ее спальню и живьем содрали с нее кожу… – Он остановился. Даже спустя двадцать лет воспоминание об этой Вальпургиевой ночи все еще заставляло его содрогаться. – А потом они ее съели.

– Съели?

– Да, они съели ее плоть, кости, волосы. Они хотели, чтобы Мать наполнила их, жила в них…

Ашрамиты в пропитанных кровью рубахах, стоящие на коленях вокруг разорванной на куски старухи… Черт побери, Индия когда-нибудь опомнится?

– Откуда вы все это знаете?

– Я был там. В спальне Матери. И стал свидетелем бойни.

– Они вас пощадили?

На лице Хамсы появилась слабая улыбка.

– Мне удалось от них ускользнуть. Я забрал все записи и сбежал в Ганкток, что в Сиккиме, а потом перешел границу и несколько лет прожил в Бутане.

– Не понимаю. Вы прятались?

– Я прятал записи Матери.

– Почему?

– Они отражают последнее направление ее мысли, а ученики не были готовы услышать это послание. Послание о независимости и самостоятельности для каждого.

Мерш вспомнил кинокадры, которые увидел в школе ван Экзема.

– Однако у Матери были грандиозные похороны.

– Их устроили те, кто ее убил… Это довольно сложно понять, но ее убийство было своеобразной… данью уважения. Как только Мать умерла – Мать последнего времени, – ашрамиты обрели ту, прежнюю, которую любили и почитали.

– И никого не арестовали?

– Конечно нет. То, что происходит в Королевстве, не покидает его пределы.

– А вы? Почему вы вернулись? Бояться было больше нечего?

– Настроения изменились. Ученики смогли наконец выслушать меня, Посланца…

Мерш грубо прервал его:

– Я ищу убийцу. Этот убийца жил в Королевстве.

– Вы на ложном пути. Среди нас нет преступников.

– Вы только что рассказали мне о групповом убийстве.

– Это был своего рода… ритуал.

– Я думаю, что нынешние убийства тоже ритуальные.

Хамса не ответил, – казалось, ему была совершенно неинтересна эта история.

Чтобы немного его расшевелить, Мерш достал фотографии, которые на всякий случай захватил с собой. «Картинка стоит тысячи слов», как говорил Конфуций. Господи, он уже начинает рассуждать как они…

Хамса рассеянно взглянул на снимки – что могли они значить для человека, который видел, как адепты пожирают его Наставницу? И который, конечно, был уверен, что она никогда не умрет.

– Эт’ ужасно, – все-таки признал он.

Мерш спрятал снимки и атаковал с другого фланга:

– В ту ночь кто-то из последователей был зачинщиком? Кто-нибудь был особенно… разъярен?

– Нет. Я бы этого не сказал. Это было такое… коллективное безумие.

– Ваши адепты приезжают отовсюду. Вам известно их прошлое?

К Хамсе снова вернулась просветленная улыбка.

– Нет, мы ничего не выясняем о наших «детях».

– У кого-нибудь из них есть криминальное прошлое?