Красная карма

– Нет, в парижской квартире, и одета она была по-европейски.

Мерш пытался переварить услышанное, но чувствовал себя альпинистом, который спускается по опасному склону, не имея точек опоры.

– Ладно, – согласился он. – Но сам-то ты как думаешь: почему она тебе снится?

– Потому что бабушка ездила к ней… когда мне было несколько месяцев.

– С тобой вместе?

– Да, со мной. Этот сон – воспоминание, сохранившееся у меня в подсознании.

– По-моему, ты чересчур даешь волю фантазии, нет?

Эрве его как будто не слышал. Он говорил, глядя в пустоту, словно сам с собой.

– Наверное, бабушка хотела рассказать ей всю историю или показать знак. Она нуждалась в ее защите.

– И что?

Эрве развел руками:

– Больше я ничего не знаю.

– Какое это имеет отношение к сегодняшним убийствам?

Эрве усмехнулся как безумный – он курил как-то странно: вращая каждый раз запястьем, перед тем как сунуть косяк в рот.

– Самое прямое. Я думаю, что убийца – мой отец.

– Пьер Руссель умер четыре года назад. Я читал его некролог, в котором…

– Ты это серьезно? В Индии ничего не стоит заменить имя, биографию, личность. Мой отец, возможно, смешался с толпой в Калькутте и…

– …и в Бенаресе.

– И в Бенаресе, если хочешь. Он умер как Пьер Руссель и воскрес под другим именем. Между прочим, перед тем как стать Русселем, он звался Жуандо.

Похоже, братец был прав.

– Но зачем убивать теперь? Зачем снова обнаруживать себя?

– Я думаю… – Эрве впервые замялся. Казалось, он сам не верит в собственные гипотезы. – В общем, я думаю, что он ищет способ приблизиться ко мне.

– Убивая твоих подружек?

– Они не были моими подружками.

– Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать.

– Это нечто вроде инициации. Путь крови…

– Ладно, – сказал Мерш, вставая. – Тебе нужно немного отдохнуть и…

Эрве схватил брата за рукав:

– Постой! Есть еще одно…

– Что еще?

– Тот тип в фуражке. Убийца… Я его снова видел…

– Ты мне уже говорил. В твоем бреду.

– Нет. Я снова его видел… наяву.

– Где?

– В саду на вилле Кришны. Незадолго до убийств. Это он их всех убил.

Мерш решил не продолжать. Он осторожно высвободил плечо из-под судорожно сжатой руки брата, отогнув по очереди каждый палец, как у трупа. У него было ощущение, что, в отличие от других расследований, в которых любая дикость находит рациональное объяснение, если проявить терпение, здесь безумие очевидно берет верх над разумом.

Он посмотрел на Николь и незаметным кивком предложил ей выйти.

– Я возвращаюсь к Хамсе, – сказал он. – Только он знает ответы. А ты остаешься здесь…

– Нет, я пойду с тобой.

Мерш не успел ответить.

– Я с вами! – крикнул брат с порога бунгало. – В конце концов, речь идет о моей жизни.

126

– Расскажите мне о Пьере Русселе.

На сей раз Хамса, Поющий Лебедь, вышел из своей дружелюбной летаргии. Следует, правда, добавить, что Мерш, растолкав парней, изображавших из себя охрану, выломал дверь молитвенной комнаты, а потом вручил свою подделку сорок пятого калибра Николь, приказав следить за входом.

Эрве? Сейчас его было бесполезно о чем-то просить. Усевшись на подушки, он ждал объяснений – о своем происхождении, о колыбели, о тени отца, – готовый принять все, что ему расскажут.

– Пьер Руссель, – повторил Мерш. – Не зли меня.

Хамса, кажется, понял, что угроза таит в себе риск – конкретный риск физического воздействия. Это вам не разговоры о поисках света в каждой клеточке человеческого тела и о мыслительной йоге.

И все же он ответил:

– Никогда не слышал этого имени.

Мерш со всей силой ударил его кулаком в живот. Лебедь взвизгнул, как куница (что-то в этой сцене участвовало слишком много представителей животного царства), и упал на колени. Мерш саданул его локтем по затылку – раздался звук, похожий на треск сухой ветки.

А затем схватил его за шкирку, как котенка (еще один зверек), поставил на колени и наградил хуком в челюсть, вывихнув кость.

Хамса упал на бок, выплюнув струйку крови.

– Пьер Руссель, – повторил Мерш.

Ответа не было. Посланца начало трясти – короткие приступы боли походили на электрические разряды. В Алжире после сеанса электрошока у пленных были такие же конвульсии – воспоминания о 135 вольтах.

Мерш с размаху ударил его ногой в живот, и худое тело подпрыгнуло. Сыщик отдавал себе отчет в том, что переходит всякие границы, что он как будто вздумал помочиться в церкви на алтарь, но цель оправдывала средства.

– Пьер Руссель. Он был членом Ронды. Говори, сука!

По-прежнему никакой реакции. Мерш отлично сознавал, что сделал ставку на глюки одурманенного ЛСД брата и свои собственные предположения. Маловато, но это была ниточка, и он продолжал ее тянуть.

Ему пришла в голову идея – все же он имел за спиной хорошую школу пыток. Он схватил Лебедя за воротник и потащил через комнату, оставляя на полу длинный кровавый след. В углу, тараща глаза, неподвижно сидел Эрве.

– Открой дверь! – приказал ему Мерш.

Брат ожил. Всего несколько шагов, и вот они уже на площадке перед дворцом в окружении армии грифонов с оскаленными мордами, хохочущих обезьян и благодушных слонов. Двумя руками сыщик приподнял Хамсу – легкого как перышко – над бассейном с миногами и повторил:

– Пьер Руссель.

– Нет.

– Говори!

– НЕТ!