Красная карма

– Ну надо же как-то объяснить то, что мы видим. Убийца, несомненно, использовал некий аксессуар. Но самое интересное вот что: каков бы ни был этот «рукав», он снабжен настоящими зубами миноги… А их не то чтобы можно отыскать на каждом углу – или, вернее, в каждой сточной канаве…

Мерш был потрясен.

Что касается Эрве, он безуспешно пытался собраться с мыслями, которые, едва возникнув, тотчас испарялись, как при сильном испуге. Врач тем временем начал объяснять, отчего эти укусы напоминают засосы:

– Убийца вонзал клыки в тела своих жертв и втягивал их кровь через кожу, пока сосуды не начинали лопаться. Это нечто вроде поцелуя… поцелуя смерти…

– Ты идешь или как?

Эрве с трудом очнулся от кошмарных мыслей: он пропустил конец беседы… Что ж, тем хуже. Вернее, тем лучше. С него и так уже было достаточно.

Он покорно шагал следом за остальными к выходу из здания. Все услышанное поразило его до такой степени, что уличный воздух не принес никакого облегчения. Пережитый ужас вогнал его в ступор…

Жан-Луи присвистнул, словно подзывая собаку.

– Эй, поехали! Наведаемся к Гупте. И на этот раз его буду допрашивать я!

Они уже было направились к «дофине», когда Николь вдруг остановилась.

– В чем дело? – спросил Мерш.

Девушка была бледна как смерть.

– Значит, после Сюзанны и Сесиль следующей жертвой могу стать я?

Жан-Луи ответил не сразу. Нахмурившись – не то из-за яркого солнца, не то от замешательства, – он наконец сказал:

– Я тоже об этом думал.

– О чем именно?

– Ну, о чем-то вроде серии. Эдакая цепочка дружбы… Может, именно это и привлекло убийцу.

Николь содрогнулась, словно ее ударило током.

А Жан-Луи продолжал, стараясь говорить как можно мягче:

– Я поставлю пару сыщиков около твоего подъезда. – И добавил с ехидной усмешкой: – Конечно, прикажу им одеться в штатское.

64

Улица Фобур-Сент-Оноре. Улица Петит-Экюри. Улица Мартеля. По какой-то неведомой причине видимость на этих тесных улочках Десятого округа сильно понизилась. К семнадцати часам, казалось, уже наступили сумерки. И Мершу, которому обычно все было нипочем, вдруг почудилось, что грядет какой-то апокалипсис, конец света…

Однако, доехав до улицы Паради, он выдвинул более здравую теорию – иными словами, не такую безумную. На улице бушевал пожар. Густой черный дым окутывал дома, стлался по мостовой, застил небо.

Они еще немного проехали вперед, но вскоре застряли в скопище других машин. Мерш выключил мотор и открыл водительскую дверцу, которая поддалась с замогильным скрипом. Его молодые спутники тоже выбрались наружу… В этом черном мареве все трое выглядели серебристыми, словно рыцари в доспехах.

Люди метались по улице, кричали, размахивали руками. Сверху на них сыпался пепел, словно из кратера вулкана. Троица начала пробиваться сквозь толпу, навстречу бегущим – почти так же, как накануне в Шарлети, – не обращая внимания на возмущенные крики, лица и тычки окружающих.

А Мерш усмехнулся: предвидя худшее, почти всегда оказываешься прав. И вот доказательство: горел центр йоги, руководимый Гуптой. Среди сполохов огня, вырывавшихся из дверей здания, можно было различить трещины и выбоины в стенах; оранжевые языки пламени, точно удары раскаленным железом, полосовали черный, мутный воздух.

Подойдя ближе к зданию, Мерш понял, что спасать его уже поздно. Пожарные еще не прибыли, а дом истаивал в пламени, как сахар в кипятке. Жидкая грязь в ваннах – там, внутри, – наверно, кипела, как гороховый суп на сильном огне.

– Ждите меня здесь! – приказал Мерш остальным.

И нырнул внутрь, раздвинув клубы дыма, будто занавес из черных бисерин; линолеум на полу вздыбился – ни дать ни взять ковер-самолет; афиши и статуи индийских божеств мирно пылали – каждая на свой манер, но дружно, все вместе. Чарующее зрелище, да и бог с ним, – а вот и дверь для посетителей.

Мерш пересек первую комнату: стена огня, оплавленная лепнина… Жар был уже не вопросом температуры, а материей, подобием бурлящего покрывала, которое окутывало сыщика, мешая продвижению вперед. Как ни странно, внутри здания дым был менее густым, чем на улице, – видимо, где-то имелся неизвестный ход, игравший роль вентиляционного, который поглощал угарные газы.

В дальнем конце зала йоги Мерша ждал настоящий сюрприз – коленопреклоненные индусы молились, безразличные к пламени, которое грозило изжарить их прямо тут, на месте. Им на голову уже падали куски потолочной штукатурки, оставлявшие за собой длинные шлейфы огненных искр, но парням это было безразлично – они сосредоточились на своих мантрах.

Мершу пришлось перешагивать через них, чтобы пройти к следующей двери. То, что он увидел за ней, повергло его в ступор: зал напоминал доменную печь; все ванны извергали белые языки пламени, черные клубы дыма и осколки кафеля, лопавшегося от адского жара. А раскаленная жидкость в этих шести бассейнах блестела, точно ртуть, уподобляя помещение шахматной доске, простиравшейся до храмового алтаря.