Красная Казанова

«Бронзовую комсомолку, специальным распоря­жением, приказали считать новаторским стилем ав­тора. А скульптору Матвееву - привести все старые работы в соответствие ему, и впредь творить со­гласно постановлению, что и было исполнено, хотя и немного небрежно (говорят, по сию пору, где-то сто­ят его абсолютно голые красноармейцы, но почему- то, в будёновках. Должно быть, торопился). Толь­ко этим не кончилось, Мельхет потребовала новых жертв, и участь кульковского открытия - печальна. Повод дал приезд представителя Главискусства, ку­рировавшего скульптурный проект. Герой граждан­ской войны, получивший за штурм Перекопа красные штаны и вот уже много лет, надевавший их исключи­тельно по праздникам, в одночасье лишился награды командования. Штаны исчезли прямо из гостинично­го номера заодно с золотым белогвардейским портси­гаром, в то же самое утро, что и одежды аллегории всеобщего равенства. Натурально, все силы ОГПУ были брошены на поиск пропажи, и в конце концов представительские шаровары сняли с какой-то бабы, приобретшей их, по случаю, на городской барахолке, где дальнейший след и затерялся. Так что. золотая безделушка как в воду канула. Представитель сильно осерчал, даже телефонировал в Кремль, и чтобы его сколько-нибудь успокоить, Кулькову дали два года ис­правительных работ за вредительство. Поначалу, в лагере, в компании «истинных марксистов» и прочей революционной интеллигенции, инженеру пришлось туго, но он воспроизвёл компактный вариант своей установки, которая будучи смонтирована на тачке и питаясь от велосипедной динамы, делала нагружен­ную в ковш руду невидимой, сообразно скорости дви­жения. И пусть вес породы оставался прежним, а всё ж, пустую тачку катить было не в пример веселее. Трудовые показатели Левой оппозиции заметно вы­росли и очкарика перевели в хлеборезы. Чему он чрез­вычайно обрадовался».

Касательно невесты инженера… Могу привести пару строк со ссылкой на слова инвалида Девкина о том, что красота Лидочки расцвела совершенно, и вы­разительные формы, некогда пленившие лаборанта- стажёра, налились ещё большей силой:

«… верно от тоски по жениху. Хотя, чего не услы­шишь от бесстыдника и пьяницы. Мария Семёновна, во всяком случае, весьма скупа на похвалы сестре. Сама она держится бодрячком и ей регулярно выпа­дает на картах встреча с крестовым королём в казён­ном доме».

Также в архиве ОГПУ я нашёл приказ переве­сти сексота Зингер на штатную работу и после аре­ста Кулькова, Полина Михайловна служила открыто в маленьком неприметном особнячке, в самом цен­тре города, секретарём старшего следователя Ефима Яковлевича.

Селёдкин, приняв пост главного по транспорту, взялся за дело решительнейшим образом, сразу рас­порядившись снять, повешенные предшественником в вагонах таблички «Ездить в раздетом виде строго возбраняется!», оставив там только привычные «Не курить! Не плевать!». На этом реформы в депо закон­чились.