Красная луна

Я не нахожу причин, по которым Лесник стал бы атаковать Стаю. Но я ведь и никогда его толком не знала. А кроме того, не следует забывать, что сказала лисица: Бруно убила некрупная собака.

Но в это верится с трудом! И даже если Дымка верно различала собак по величине, можно ли доверять её словам? Все собаки знают — лисам доверять нельзя! И ведь эти рыжие бестии вредили нашей Стае раньше».

Грозе стало ясно одно: она исчерпала все свои версии и все доводы за и против. Она никогда не разгадает тайну плохой собаки, если не соберёт больше сведений и не найдёт новые улики-подсказки. «Мне нужно поговорить с сородичами, которые хорошо знали других собак — тех, что ушли из Стаи. Это единственный способ продвинуться вперёд в поиске предателя».

К тому времени, как она добралась до лагеря, Гроза знала, что должна сделать. «Я могла бы поговорить с Погоней, — от одной этой мысли собака передёрнулась, — но я сильно сомневаюсь, что Погоня захочет говорить со мной. Да и вряд ли бы она мне сообщила что-либо полезное об отщепенцах. Ведь они — её друзья. Нет, я смогу разузнать больше об этих собаках, только расспросив Ветерок».

К счастью, разыскать Ветерок труда не составило. Распластавшись посреди поляны, она нежилась под приятными вечерними лучами Собаки-Солнца. Гроза пошагала прямо к ней, радуясь тому, что тоже сможет плюхнуться на травку и расслабиться. Ветерок приподняла голову и отрывисто тявкнула в знак приветствия. Гроза улеглась, подставила Собаке-Солнцу живот и, позабыв про все свои неприятности, согрелась его нежным теплом. Но уже в следующий миг перекатилась снова со спины на брюхо и дотронулась носом до шейки Ветерок.

— Ветерок! Можно спросить тебя кое о чём?

Приоткрыв один глаз и ласково поглядев на охотницу, собачка изумлённо проговорила:

— У тебя много вопросов, Гроза. Но я ничего не имею против. Давай, спрашивай!

— Ты только не подумай, будто я готова всем перемывать кости. Просто… — Гроза заколебалась, облизывая челюсти. — Как воспринимал Лесник своё пребывание в нашей Стае?

Ещё сильнее удивившись, Ветерок вздёрнула уши:

— Лесник?

— Да, я вот что имею в виду многие собаки в своё время поддержали объединение двух стай. Это было не их решение, но, мне кажется, они его восприняли хорошо. Но я никогда не слышала мнения Лесника на этот счёт.

— Что ж, — наклонила голову Ветерок в раздумье, — поначалу Лесника это явно устраивало. Не думаю, чтобы кто-нибудь из собак Хромого примкнул к новой, объединённой стае против собственной воли. Но потом ему что-то стало не по нраву. Иначе он бы не ушёл, ведь так? — вскинула свои брови на Грозу Ветерок так, словно считала ответ настолько очевидным, что даже не ждала ответа на него.

Гроза почувствовала себя довольно глупо. Но раз она завела этот разговор, значит, надо было расспрашивать дальше.

— А он… то есть Лесник, он хорошо ладил с Шёпотом?

Ветерок уже не удивлённо, а ошарашенно воззрилась на Грозу:

— Почему ты хочешь это знать?

Гроза вздохнула и на секунду прикрыла глаза.

— Я не знаю… Просто мне кажется, что плохую собаку следует искать не в Стае… А среди тех собак, что её покинули. Как ты считаешь, Ветерок? В ночь гибели Бруно лил сильный дождь. Собака-злодейка могла легко пробраться в лагерь и потом выскользнуть из него. Ведь даже если бы она наследила, дождь должен был смыть все отпечатки и улики. Ты разве так не думаешь?

У Ветерок отвисла нижняя челюсть:

— Во имя Собаки-Земли! Почему ты меня пытаешь? — от потрясения голос собачки зазвучал громче и пронзительней. — Откуда мне знать, могла или не могла какая-то собака проникнуть в наш лагерь незамеченной и так же ловко выбраться из него? Я не имею ни малейшего понятия об этом!

Гроза моргнула. Лучше бы она не начинала свои расспросы! Не удивительно, что в голосе Ветерок просквозила обида. Ей, и вправду, было невдомёк, почему Гроза сначала заинтересовалась Лесником, а потом стала расспрашивать, как чужая собака могла пробраться в их лагерь и скрыться, не оставив за собой следов.

«Мне следовало прекратить разговор ещё два вопроса назад…» — подумала Гроза Сейчас она желала только одного — чтобы Ветерок понизила свой голос. Другие собаки уже начали поворачивать головы к поляне, поводя в их сторону ушами.

— Ветерок, ты не могла бы говорить потише? — попросила Гроза.

— Ой! Извиняюсь! — смутилась Ветерок и сразу же понизила голос: — Извини, Гроза Послушай, я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Тяжело подозревать других и ощущать, что эти другие подозревают тебя. И ещё тяжелее сознавать, что загадка не разгадывается, а только всё больше запутывается. Я знаю, ты хочешь как лучше. Ты стремишься докопаться до истины. Найти того, кто повинен во всех этих страшных злодействах. Но… Гроза, может, тебе стоит на время отказаться от своего расследования? Пустить всё на самотёк?

— Я не могу этого сделать, — прорычала Гроза в расстройстве. — Это так трудно — находиться весь день в Стае и постоянно наблюдать, следить, сопоставлять… сомневаться… не понимать, кто же из этих собак — предатель… Я не могу даже нормально спать по ночам.