Красная луна. Советское покорение космоса

13 октября 1964 года на Байконуре было очень холодно. В бункере у стартовой позиции часы показывали второй час, но никто и не думал об обеде. Тревога нарастала с каждой минутой. Последний сигнал от «Восхода-1» и его экипажа поступил, когда космический корабль пролетал над Кавказом: экипаж передал параметры систем корабля. Однако с тех пор ни пилот Владимир Комаров, ни инженер Константин Феоктистов, ни врач Борис Егоров не подавали признаков жизни. Королёв прекрасно понимал, что это настоящая русская рулетка[510]. Новая система посадки спускаемого аппарата испытана недостаточно[511]. Но будь что будет!

Может случиться всякое, и если что-то пойдет не так, руководители военной авиации и коллеги, с которыми Королёв постоянно конфликтовал, наконец-то получат прекрасную возможность избавиться от него и его ОКБ-1. Напряжение росло. В этот момент поступила информация, что поисковая группа обнаружила объект, спускающийся с неба на двух парашютах. Вскоре пришло подтверждение: спускаемый аппарат лежал в степи, в 300 километрах к северу от города Кустаная в Казахстане. Рядом с ней три человека в легкой одежде махали руками, привлекая к себе внимание. Очередная победа «двадцатого»!

В центре управления полетами все обнимались, открывали вино. Сразу сообщили об успехе в Москву. Все ждали привычного телефонного звонка от «дорогого вождя», но никто не позвонил и не поздравил. Наоборот, Королёв и Каманин получили приказ прибыть в столицу. Дополнительно было отмечено, что прием космонавтов на Красной площади откладывается. Экипажу «Восхода», вернувшемуся на Байконур, было приказано ждать дальнейших распоряжений.

Должно быть, что-то случилось в руководстве Кремля, перешептывались на космодроме. Но никто, конечно, не ожидал, что в результате дворцового переворота, организованного Леонидом Ильичом Брежневым (1906–1982), который на тот момент занимал должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР, и горсткой заговорщиков, полетела голова самого генсека, товарища Хрущёва.

Хрущёв отдыхал в Пицунде на Черном море в компании верного Анастаса Микояна^{114}, когда ему позвонили из Москвы с просьбой вернуться на внеочередное заседание Президиума ЦК КПСС. Поводом для заседания было решение неотложных проблем сельского хозяйства. Хрущёв подозревал, что это ловушка, но улетел в Москву, не приняв никаких мер предосторожности. А зря, потому что в аэропорту Внуково, как только он сошел с трапа самолета, его встретили и препроводили сотрудники КГБ в Кремль. На заседании Президиума, превратившемся в настоящее судилище, Хрущёв был подвергнут резкой критике со стороны Леонида Брежнева, Александра Шелепина, секретаря ЦК КПСС, и Владимира Семичастного, председателя КГБ СССР. Насилие моральное, не физическое. Заговорщики хотели, чтобы смещение Хрущёва ничем не напоминало государственный переворот. К тому же Хрущёв не собирался бороться за власть. Старый лев устал и растерял отвагу, присущую ему во времена Сталинградской битвы и расправы над Берией (нередко, выпив, он хвастал, что это его рук дело). Хрущёв лишь заметил, что если б на его месте был Сталин, от заговорщиков «не осталось бы и тени».

На стороне Хрущёва остался только верный Микоян. Утром 14 октября 1964 года Никита Сергеевич объявил о своей отставке «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья», – так обтекаемо написала газета «Правда»^{115}. Ему пришлось довольствоваться скромной пенсией – меньше, чем полагалось Гагарину и Титову после полетов – и скромной недвижимостью: квартира в Москве на Ленинских горах и дача в Подмосковье. Первым секретарем ЦК КПСС был избран Леонид Ильич Брежнев, а Председателем Совета Министров стал Алексей Николаевич Косыгин (1904–1980). Сразу после этого началось «разоблачение культа личности» Хрущёва: его имя перестали упоминать, дошло до того, что фигура прежнего вождя исчезла с фотографии, где он пожимал руку Гагарину на фоне Кремлевской стены.

Как писал позднее в своих мемуарах летчик-космонавт инженер Феоктистов, «наивный Хрущёв забыл, что диктатор не должен ни на минуту спускать глаз с полиции, с армии и со своих соратников». Макиавелли в «Государе» более кратко выразил эту идею: «Все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли». Никиту застали врасплох^{116}.

Так через одиннадцать месяцев после убийства Кеннеди и чуть больше, чем через год после смерти папы Иоанна XXIII, исчез со сцены и третий великий актер утопического проекта, призванного принести мир на планету и завершить, наконец, войну, которая де факто продолжалась и после 1945 года. Стало забываться высказывание Кеннеди о том, что «общее между нами в том, что все мы – жители этой планеты. Все мы дышим одним воздухом. Живем ради будущего наших детей. И все мы смертны»^{117}. Советский Союз оказался в руках ностальгирующих по прошлому сталинистов, тогда как Америка энергично двигалась к закату образа Dream Country[512], все больше увязая в рисовых полях Вьетнама.