Красная луна. Советское покорение космоса

Затем возник вопрос выбора экипажа. Королёв считал, что два космонавта из трех необязательно должны быть военными летчиками, они могут быть представителями других профессий. Например, врачи или инженеры, естественно, соответствующие всем необходимым физическим требованиями. Учитывая высокий уровень автоматизации «Восхода», достаточно было одного профессионального космонавта на борту. В частности, упрямый Королёв претендовал на место для «своих» инженеров-конструкторов, чтобы они могли оценить созданные ими машины, – требование, равнозначное притязанию на кресло, за которое давно велась борьба. Речь идет о затяжном конфликте между стратегической концепцией главного конструктора и осторожным подходом Николая Каманина, поддерживаемого военно-воздушными силами. Первый заместитель главнокомандующего ВВС, влиятельный маршал авиации Сергей Игнатьевич Руденко разделял идею привлечения к полетам других специалистов, однако приоритет при выборе космонавтов, по его мнению, нужно было отдавать вооруженным силам[516].

Наконец, после долгих споров, применения недозволенных приемов и бесполезного обращения к посредничеству Хрущёва были отобраны три человека, которые, казалось, всех устраивали. Однако за три дня до назначенной даты старта двух членов экипажа заменили: один из них, оказывается, был сыном репрессированного «врага народа», расстрелянного в годы Большого террора, к тому же его брат жил во Франции, а другой – возможно, в этом причина – был евреем[517].

Командиром корабля стал Владимир Михайлович Комаров (1927–1967), позывной «Рубин», летчик-инженер с большим опытом и высокой квалификацией. У тридцатисемилетнего москвича было трудное военное детство, его отец ушел на фронт и пропал без вести. Коллеги уважали Комарова, за эрудицию и живой ум его прозвали «профессором». Владимир был близким другом Юрия Гагарина. Он еще не летал в космос, хотя и был одним из самых опытных кандидатов в первом отряде космонавтов, потому что главный конструктор установил строгий возрастной ценз для своих пилотов. Однако для полета на многоместном корабле на это требование закрыли глаза.

Из двух «гражданских» членов экипажа инженер-конструктор Константин Петрович Феоктистов (1926–2009) работал в ОКБ-1 у Михаила Тихонравова, участвовал в разработке первого искусственного спутника Земли, руководил проектированием кораблей «Восток». Он был первым и единственным конструктором, который полетел на созданном им космическом корабле. Но у него не было ни physique du role[518], ни партбилета: Феоктистов не вступал в партию из-за своего неприятия сталинизма.

Борис Борисович Егоров (1937–1994) был двадцатисемилетним молодым врачом из семьи выдающихся московских медиков, близких к высшим партийным кругам. Ходили слухи, что в команду «Восхода» Борис попал по прямому указанию Кремля. Что тут скажешь? Возможно, рекомендации нужны даже для полета в космос![519]

Оба новичка прошли краткий курс подготовки к полету: почти четыре месяца интенсивных тренировок и немного теории. Времени не было, поезд должен был отправиться по расписанию, невзирая на ряд технических недоработок и суматоху на космодроме. Королёв выглядел непривычно рассеянным, он волновался по поводу сложной операции, которая предстояла его жене Нине, а сотрудники Байконура, казалось, больше беспокоились о запланированном на 24 сентября визите Никиты Хрущёва.

Наступило 11 октября. Времени на устранение технических недоработок, связанных со спешкой, было достаточно. После неоднократных отсрочек старта из-за имевших стратегический приоритет «Зенитов» «Двадцатый» решил, что «ракету можно заправлять и запускать». Старт состоялся в 10:30 утра по московскому времени. Все волновались: вдруг что-то пойдет не так. Без скафандров и без возможности аварийного спасения для космонавтов в случае взрыва ракеты на старте, в первые сорок пять секунд полета.

К счастью, все прошло гладко, и всего через девять минут «Восход» вышел на орбиту с перигеем 178 и апогеем 408 километров. Феоктистов вскоре понял: краткого курса оказалось недостаточно, чтобы подготовить его к неприятному состоянию невесомости. Однако он вместе с коллегами сразу включился в работу по выполнению запланированной программы полета (это были главным образом биомедицинские исследования, опыты с жидкостями) и занялся проверкой работоспоспособности и координации движений в первые часы полета.

Спустя час с четвертью американское информационное агентство «Юнайтед Пресс Интернэшнл» сообщило новость, которую затем подхватило радио Москвы: «надежные неофициальные источники утверждают, что сегодня Советский Союз запустил первый в мире космический корабль с экипажем из трех человек на борту»^{120}. Космонавты делали все, чтобы привлечь к себе внимание: рассказывали о прекрасном северном сиянии, а пролетая над Японией, где проходили XVIII Олимпийские игры, посылали приветствия всем участникам соревнований.