Красная луна. Советское покорение космоса

К сожалению, запуски беспилотных аппаратов на Марс в 1962 году по ряду причин провалились, нанеся серьезный экономический ущерб и удар по репутации: три марсианских зонда были запущенны ракетой-носителем «Молния», из них лишь одному удалось покинуть Землю и затеряться в небытии Солнечной системы. Неудачный почин для проекта, к которому присматривались многие в космической отрасли, где царили неразбериха и импровизация.

Слишком многих лидеров и авторов огромного числа амбициозных программ, проводимых без надлежащей координации и экономии на масштабе, устраивали отсутствие единой четкой стратегии, упорное желание служить многим хозяевам и разрыв между запросами науки и потребностями военных, которые, кстати, распоряжались финансами. Нельзя не заметить, что Академия наук была пассивна, ее больше интересовали вопросы идеологии[534], в то время как хроническая нехватка средств вынуждала конструкторов экономить, что зачастую приводило к гибели людей и в итоге оказалось нецелесообразным. Ведь даже для космоса справедлива поговорка «Скупой платит дважды».

В 1962 году встревоженный стремлением американцев высадиться на Луне в этом десятилетии Кремль потребовал пересмотра программы освоения космического пространства. «Вы же не хотите оставить его американцам!» – кричал Хрущёв, который, конечно, был бы рад стать свидетелем пилотируемого полета советского космического аппарата к спутнику Земли.

Через год Дмитрий Устинов, ставший к тому времени Первым заместителем Председателя Совета министров СССР, предложил повторить запуски на Марс и Венеру, предварив их испытаниями за пределами земной орбиты, чтобы проверить функционирование систем связи, которые доставляли больше всего проблем. Ради экономии и надежности у конструкторов попросили не изобретать каждый раз колесо, а использовать, приспосабливая, компоненты уже испытанных и работающих ракет-носителей и зондов.

Владимир Николаевич Челомей (1914–1984), возглавлявший ОКБ-52, в начале 1964 года предложил использовать для полета на Луну ракету-носитель УР-500 «Протон»[535], которая была почти завершена в его бюро. Межконтинентальная баллистическая суперракета, предназначенная для доставки на огромное расстояние атомной бомбы мощностью десять мегатонн, работающая на токсичном самовоспламеняющемся топливе. Для полета требовалась меньшая энергия и более простое оборудование, и прежде всего было решена задача высадки экипажа на Луну. Планировалось послать к Луне одноместный пилотируемый «лунный корабль», который совершит облет спутника Земли и вернется на Землю. Если бы это удалось, резонанс был бы таким огромным, что порадовал бы Кремль и затмил бы подвиги Королёва, претендуя на часть его славы.

Однако Челомей уделял мало времени этому проекту, поскольку он был разработан в рамках космической программы «Алмаз», занимающейся созданием орбитальных пилотируемых станций для ведения разведки^{126}. Влиятельный человек, к которому прислушивались в Кремле, он разрабатывал в основном ракеты-носители для военно-промышленного комплекса, пользовался уважением и почетом у Хрущёва и крупных чинов министерства обороны.

Владимир Челомей родился в маленьком польском городе Седльце, входившем тогда в состав Российской империи, через два дня после убийства в Сараево наследника австрийско-венгерского престола и его жены. Но в Седльце Челомей жил недолго. Из-за близости фронта Первой мировой семья решила переехать в Полтаву, на юго-восток Украины, где Владимир рос в культурной среде, учился играть на фортепиано, читал классическую литературу. Челомеи жили в одном доме с потомками Пушкина и Гоголя – Быковыми и Данилевскими[536]. В восемнадцать лет он поступил в Киевский авиационный институт и уже в студенческие годы проявил недюжинный ум и способности: был образцовым студентом, можно сказать, юным гением. В 1940 году, когда Королёв гнил в ГУЛАГе, Челомей учился в докторантуре и в числе пятидесяти лучших студентов СССР получал Сталинскую стипендию, которой можно было лишь позавидовать. Владимир был молодым и настолько дерзким, что даже осмелился отклонить приглашение Берии работать на советскую разведку в Германии[537]. Получив ученую степень в 1941 году, Челомей начал работать в Центральном институте авиационного моторостроения в Москве, где он быстро продвинулся по службе, поскольку пообещал директору помощь в подготовке диссертации: modus operandi[538], характерный для карьеры этого гиганта космической индустрии.