Красная луна. Советское покорение космоса

Поводов для радости не было. Вместо того чтобы принять соответствующие меры, Мишин запланировал на весну пилотируемый полет[552]. Рискованное решение пришло непосредственно из Кремля[553]. Брежнев у власти уже три года, и за это время ни одного пилотируемого полета. Учитывая огромное финансирование и постоянные упреки со стороны генералов, Брежнев тоже хотел великих свершений, радовавших Хрущёва.

Момент самый что ни есть подходящий. В 1967 году отмечалась пятидесятая годовщина Октябрьской революции, а в апреле – день рождения Ленина. Новая победа Советов в космической гонке, возможно, могла бы снова объединить под сенью красного флага народы всех стран Варшавского договора, заставить их забыть об «уклоне» Пражской весны, начавшейся 5 января с приходом к власти Александра Дубчека[554].

Американцы тогда скорбели по своим погибшим парням, сокрушались из-за испорченной репутации своей великой страны: шла война в Юго-Восточной Азии. В ночь 30 января 1968 года, на вьетнамский Новый год, генерал Во Нгуен Зяп, объединив войска Северного Вьетнама и Вьетконга, начал смертоносное наступление на Южный Вьетнам и американские военные базы, которое было остановлено жестоким контрударом «зеленых беретов», американского спецназа[555]. После Тетского наступления в американском обществе стали преобладать антивоенные настроения, волна протестов докатилась и до Белого дома. По причине низкой популярности Линдон Джонсон не стал выдвигать свою кандидатуру от демократов на президентских выборах, позволив республиканцу Ричарду Никсону обойти его.

Траур за трауром: американцы оплакивали трех астронавтов, погибших в результате аварии космического корабля «Аполлон-1» в январе 1967 года[556]. Неудачное начало программы пилотируемых полетов, целью которой была высадка американцев на Луну. Эта трагедия на время обнулила психологическое преимущество, приобретенное США в результате успешных полетов космического корабля «Джемини», о чем мы поговорим в следующей главе, и вновь открыла состязание. Одним словом, Мишин решил: сейчас или никогда! Так поступал его «учитель», но только Королёв знал, как превратить риск в победу.

Программа предусматривала стыковку пилотируемых кораблей на околоземной орбите и обмен экипажами. Первый «Союз-1» стартовал с Байконура с одним космонавтом: Владимир Комаров уже летал на космическом корабле «Восход». На следующий день с того же старта должен был взлететь «Союз-2», точно такой же, как первый, но с тремя космонавтами на борту. Командир экипажа Валерий Быковский и два новобранца, Евгений Хрунов (1933–2000) и Алексей Елисеев (р. 1934), которым была поручена очень сложная задача. После встречи и стыковки двух кораблей космонавты должны были выполнить переход через открытый космос на другой корабль. Предполагалось, что «Союз-2», управляемый Быковским, приземлится на следующий день. «Союз-1», в свою очередь, должен был вернуться с тремя пассажирами. Это был вовсе не цирковой трюк из тех, что дают зрителям выброс адреналина по скромной цене входного билета. Задача была куда сложнее – испытать принцип, необходимый для полета к Луне, при отсутствии внутренней связи[557] между двумя кораблями.

Перед стартом технические специалисты, выполнявшие проверку «Союза», выявили свыше двухсот проблем и недостатков, в той или иной степени серьезных. Все понимали, что это огромный риск, в первую очередь для жизни космонавтов, только не Мишин, который боялся разочаровать Кремль. Гагарин, близкий друг Комарова и его дублер в этом полете, всеми силами пытался отложить запуск и написал длинную докладную записку, адресованную Генеральному секретарю ЦК КПСС. Опасаясь, что письмо может затеряться в кремлевских кабинетах, доставить депешу прямо в тайные покои Гагарин доверил своему хорошему другу, высокопоставленному офицеру КГБ Вениамину Русаеву[558]. Но даже если Брежнев и прочел это письмо, он ничего не предпринял. Согласно современным мифам, Комаров со слезами на глазах поведал Русаеву, что знает, он не вернется из этого полета, но не может отказаться, ведь тогда вместо него полетит дублер, Юрий Гагарин. «И он погибнет вместо меня, а нам его надо беречь»[559].

23 апреля 1967 года, в день запуска первого из двух «Союзов», среди космонавтов, прибывших на Байконур, царила атмосфера всеобщего уныния. В автобусе по пути на стартовую площадку, откуда взлетали все творения Королёва, Комаров выглядел, как осужденный на казнь, смирившийся со своей судьбой. Товарищи пытались подбодрить его, распевая русские песни, и терапия подействовала. Поднимаясь на борт корабля, Владимир улыбался.